Справочник Бухгалтера

Российские власти изменили стратегию по контролю за интернетом, сообщает правозащитная организация «Агора» в новом докладе «Свобода интернета 2018: делегирование репрессий». Раньше под давление и блокировки попадали пользователи, но сегодня эта тактика признана, в том числе самими чиновниками, не самой эффективной. Так, Роскомнадзор безрезультатно пытался заблокировать мессенджер Telegram на уровне интернет-провайдеров. Блокировки нарушили работу миллионов IP-адресов, но приложение Telegram по-прежнему можно установить и на компьютер, и на телефон.

«Вся модель блокировок оказалась несостоятельной. Максимум, чего чиновники могут этим добиться, — это снизить медиа-влияние очень популярных ресурсов. Но они касаются только совсем технически неподготовленных людей. Остальные с помощью детей и внуков уже давно разобрались с VPN», — говорит Иван Бегтин, директор автономной некоммерческой организации «Информационная культура».

Меньше уголовных преследований по статье 282

После неоднократных призывов Владимира Путина в конце 2018 года все же смягчили наказание за статью 282 УК — оскорбление религиозных чувств и возбуждение вражды. Некоторые из дел приостанавливали даже на стадии следствия. Но это не повод расслабляться, считают эксперты.

В первой половине 2018 года 75% запросов госорганов к Google об удалении информации были из РФ

«Мы пока осторожно к этому тренду относимся. Посмотрим, сохранится ли он в 2019 году и не превратятся ли эти дела в административные, с наказаниями в виде штрафов и арестов», — признает Артем Козлюк, руководитель проекта «Роскомсвобода», член правления «Ассоциации пользователей интернета». По его словам, частичная либерализация коснулась только 282 статьи, помимо которой есть еще около семи других, по которым тоже привлекают пользователей.

Вместо блокировок — давление на Google, Apple и Facebook

Новая стратегия, как утверждает «Агора» — это контроль интернета через принуждение крупных сервисов к сотрудничеству и монополия рынка доступа в интернет. Например, в первой половине 2018 года именно на Россию пришлось 75% запросов (19 192) госорганов к Google об удалении информации.

Основа взаимодействия с крупными корпорациями — экономическое давление. Например, в Китае крупные компании вынуждены адаптироваться под миллиардный рынок, чтобы не потерять его. «Так что либо вы удаляете приложения оппозиционеров, либо вас нет на этом рынке, — считает Иван Бегтин. — На самом деле, такая же модель работает и в Евросоюзе, в том числе в Германии. Там не занимаются цензурой, но могут заблокировать что-то на уровне хостинга. Россия смотрит на этот пример в своем контексте, разумеется». Пока что штрафы Роскомнадзора к IT-компаниям несоизмеримо меньше европейских (сотни тысяч рублей против сотен миллионов евро). Эксперты прогнозируют, что скоро ведомство начнет лоббировать их повышение.

Российские власти прощупывают, как еще можно влиять на инфраструктуру Рунета и на обмен контента, говорит руководитель проекта «Роскомсвобода» Артем Козлюк. По его словам, к 2019-му году у государства появилось еще больше возможностей для ограничения доступа к информации. Возникают новые ведомства, у которых есть подобные полномочия, например, Росалкогольрегулирование. «Расширился перечень информации, которая может попасть под запрет. В их числе сайты с санкционной едой, электроудочки и криптовалюты», — говорит Артем Козлюк.

Тотальный контроль властей за интернетом принято связывать с так называемой «китайской» моделью. Однако по словам основателя сайта «Эшер II» Филиппа Кулина, то, что происходит в России, можно назвать скорее иранским сценарием. «В нем понятно, что именно блокируют, какие механизмы работают. А вот что в Китае, как это технически для миллиарда человек организовано, не знает никто. У Китая за счет богатого рынка много локализованных сервисов. У них, например, Amazon, который в Китае работает по китайским законам. В Иране такого нет. У нас тоже не будет — рынок не привлекательный».

Смотреть видео 02:24Сессия Бундестага, нижней палаты немецкого Парламента, Берлин, 1 февраля 2018 года. © 2018 Reuters/Axel Schmidt (Берлин) – Новый немецкий закон, обязывающий социальные сети удалять риторику ненависти и вражды и другой незаконный контент, чреват бесконтрольной и неоправданно широкой цензурой и должен быть как можно скорее отменен, заявила сегодня Хьюман Райтс Вотч. Этот закон, по сути перекладывающий функции цензоров на администраторов соцсетей, создает опасный прецедент для других государств, которые стремятся ограничить свободу выражения мнений в интернете.

«У властей и общества есть все основания для обеспокоенности распространением незаконного или неправомерного контента, однако новый немецкий закон фундаментально несовершенен, — говорит Венцель Михальски, директор Хьюман Райтс Вотч по Германии. – Он написан размыто и расширительно и вынуждает частные компании играть роль не в меру ретивых цензоров, чтобы избежать крупных штрафов, лишая пользователей защиты со стороны суда или каких-либо других возможностей обжалования».

Известный в Германии под аббревиатурой NetzDG, Закон о мерах в отношении социальных сетей был принят 30 июня 2017 г. и с 1 января 2018 г. в полном объеме вступил в силу.

Закон обязывает крупные сетевые платформы, такие как Facebook, Instagram, Twitter и YouTube, оперативно удалять «незаконный контент», признаваемый таковым по 22 разделам уголовного кодекса. Речь идет о широком круге высказываний: от оскорбления представителей власти до прямых призывов к насилию. Учитывая размер штрафа – до 50 млн евро – компании-операторы уже начали удалять контент.

По меньшей мере три страны – Россия, Сингапур и Филиппины – при разработке аналогичных законов об удалении контента уже прямо ссылались на немецкий прецедент как на модельное законодательство. В России соответствующий законопроект, который находится на рассмотрении в парламенте, как предполагается, сможет быть применен как к крупным соцсетям, так и к интернет-мессенджерам.

Хьюман Райтс Вотч отмечает, что два ключевых аспекта закона нарушают обязательства Германии в области соблюдения свободы слова. Во-первых, бремя ответственности за квалификацию высказываний третьих сторон возлагается на администраторов той или иной соцсети, причем последняя поставлена в условия, когда ей проще и выгоднее удалить сомнительный контент, чем разбираться с ним. Однозначно квалифицировать те или иные высказывания не всегда способен даже суд, поскольку это требует учета нюансов контекста, культуры и права. Компаниям же в условиях жестких временных рамок, которые даются на вынесение решения, и риска подвергнуться крупному штрафу нет большого резона в пограничных ситуациях трактовать сомнения в пользу свободы слова.

Во-вторых, закон не предусматривает ни судебного контроля, ни судебной защиты на тот случай, если администрация соцсети, перестраховавшись, нарушит право человека на свободу слова или на доступ к информации. Такая ситуация чревата превращением крупных сетевых платформ в «неподконтрольные зоны», где правительство может чужими руками осуществлять цензуру без надзора со стороны судебной власти.

В то же время, напоминает Хьюман Райтс Вотч, соцсети, работающие как в Германии, так и в других странах, несут по отношению к пользователям обязательства в области защиты прав человека и должны ограждать их от неправомерных посягательств со стороны третьих акторов. Это включает определение запрещенного контента в пользовательском соглашении, обеспечение наличия механизма информирования о вызывающих вопросы высказываниях, выделение достаточных ресурсов на экспертизу с учетом региональных и языковых особенностей, а также обеспечение наличия каналов обжалования для пользователей, которые посчитают, что их контент был необоснованно заблокирован или удален. Мишенью угроз насилием, вторжения в частную жизнь и ожесточенной травли нередко являются женщины и меньшинства, и это может заставлять людей отказываться от интернета как площадки для информации или провоцировать нападения.

За последний месяц с небольшим критика нового закона усилилась после блокировки контента некоторых популярных пользователей или приостановления доступа к их аккаунтам, хотя, нужно признать, в некоторых случаях это было связано скорее с нарушением пользовательского соглашения, чем собственно с законом.

В числе пользователей, чьи высказывания были подвергнуты цензуре на основании закона или пользовательского соглашения, оказались один из лидеров крайне правой партии «Альтернатива для Германии», сатирический журнал и уличная художница политической направленности. Не исключено, что в аналогичной ситуации оказались и многие другие – менее публичные – фигуры, отмечает Хьюман Райтс Вотч.

На сегодняшний день в Германии против нового закона выступают четыре крупных политических силы: Левые, которые голосовали против его принятия; Свободные демократы и «Альтернатива для Германии», которые не были представлены в парламенте на момент его принятия и «Зеленые”, которые воздержались при голосовании. Высокопоставленный член Христианско-социального союза, входящего на момент разработки законопроекта в правящую коалицию, также высказался против закона.

Канцлер Ангела Меркель в целом высказывается за необходимость регулирования интернета, но не исключает «некоторых корректировок». В обнародованном 7 февраля новом коалиционном соглашении между ХДС/ХСС и СДПГ Закон о мерах в отношении соцстей назван «правильным и важным шагом», но при этом сделана оговорка о том, что правительство будет оценивать пути его «дальнейшего совершенствования».

Против нового закона еще на стадии подготовки выступали многие организации, которые занимаются вопросами прав человека и свободы СМИ. Так, коалиция Global Network Initiate, объединяющая НПО, ученых, инвесторов и корпорации, которые выступают за свободу выражения мнений и уважение частной жизни в интернете, заявляла, что закон будет передавать решения о свободе слова «на аутсорсинг» частным компаниям. Группа из шести неправительственных и отраслевых объединений в открытом письме восьми еврокомиссарам предупреждала о том, что закон будет иметь негативные последствия для свободы слова в сети, стимулируя администраторов удалять контент по первому обращению. Article 19 обнародовала юридический анализ закона, в котором отмечается, что он чреват «серьезным подрывом свободы выражения мнений в Германии и уже служит опасным примером для других стран».

По мнению спецдокладчика ООН по вопросу о праве на свободу мнений и их выражения Дэвида Кайе, который оценивал закон еще на стадии его подготовки, законопроект противоречил международным стандартам прав человека. Правительство, со своей стороны, отстаивало необходимость его принятия, ссылаясь на внесение изменений в более позднюю версию, в частности касательно более гибких сроков удаления контента и планов создания уполномоченного органа по рассмотрению сложных случаев. Однако основное замечание спецдокладчика о возложении на частные компании обязанностей по регулированию реализации права на свободное выражение мнений так и не было учтено.

«Своим законом о соцсетях Германия подрывает свободу слова в собственной стране и создает тревожный прецедент для других государств, которые притесняют свободу художественного творчества, социальную критику, политический активизм или независимую журналистику онлайн, — говорит Венцель Михальски. – Заставлять компании выполнять за правительство роль цензоров – это довольно сомнительная затея даже в демократическом государстве, не говоря уже о далеких от верховенства закона странах, где это выглядит откровенно беспринципно».

Проблемные аспекты закона NetzDG

Закон обязывает компании, имеющие в Германии более 2 млн зарегистрированных пользователей, создавать эффективный и прозрачный механизм приема и рассмотрения обращений о незаконном контенте. В течение 24 часов после поступления такого обращения они должны блокировать доступ или удалять «явно незаконный контент», в неоднозначных случаях на решение вопроса дается до недели или даже больше времени. Для самых сложных ситуаций предусмотрена возможность передачи вопроса отраслевому органу, который финансируется компаниями, но при этом утверждается правительством. Этот орган затем должен принять решение в течение семи дней. Предъявляемые к такому органу требования правительством до сих пор не приняты, а в будущем могут в любой момент быть изменены по усмотрению властей.

Компании обязаны информировать пользователей обо всех принимаемых по их обращениям решениях – с мотивировкой, однако закон не предусматривает реального судебного контроля или обжалования для тех пользователей, которые хотели бы оспорить решение компании или отраслевого органа о блокировке или удалении того или иного поста.

Закон предоставляет федеральному министерству юстиции и защиты потребителей право штрафовать ответственных лиц на сумму до 5 млн евро, а компании – до 50 млн евро за необеспечение механизма его реализации или за непубликацию дважды в год отчета о его исполнении. Теоретически, размер штрафа зависит от тяжести нарушения и объема пользовательской аудитории, однако соответствующая шкала министерством еще не обнародована.

Реагирование со стороны компаний

Чтобы соответствовать требованиям закона, компании – операторы соцсетей создают новые механизмы сообщения о предположительно незаконном контенте и нанимают специалистов для обработки обращений в дополнение к уже имеющемуся персоналу, который занимается отслеживанием соблюдения пользовательских соглашений.

Google, которому принадлежит платформа YouTube, в декабре 2017 г. объявил, что намерен в 2018 г. довести до более чем 10 тысяч человек общее число сотрудников, занимающихся вопросами проблемного контента.

В Facebook нам сообщили, что по всему миру для оценки контента у них уже задействовано в штате или через подрядчиков, включая два центра в Германии, около 10 тыс. человек, которые в основном занимаются проверкой соответствия контента стандартам сообщества, а также отслеживают нарушения нового немецкого закона.

И в Google, и в Facebook, и в Twitter существуют отдельные формы подачи обращений по закону NetzDG, что помогает им выявлять возможные нарушения и аккумулировать данные для обязательных полугодовых отчетов.

Во всех трех компаниях процедуры рассмотрения обращений о нарушении стандартов сообщества и закона NetzDG принципиально различаются тем, что в первом случае предусмотрена возможность обжалования решения о блокировке или удалении контента. Закон же не обязывает компании обеспечивать возможность внутрикорпоративного обжалования, и они, соответственно, этого не делают.

Эффект домино

Хьюман Райтс Вотч отмечает, что созданный немецкими законодателями прецедент заслуживает отдельного внимания, поскольку все большее число государств по всему миру задумываются об ограничении онлайновых высказываний с помощью возложений задач цензуры на социальные сети. Ниже приводятся некоторые примеры:

• Власти Сингапура, который известен своим использованием широких уголовных норм для подавления свободы слова, ссылаются на немецкий закон как на положительный пример при разработке мер по борьбе с «фейковыми новостями».
• На Филиппинах в июне в парламент был внесен проект закона об ответственности за умышленное распространение ложных новостей и другие аналогичные нарушения, где приводится отсылка к опыту Германии. Предполагается ввести для соцсетей штрафы за неудаление «в разумные сроки» ложных новостей или информации, а для ответственных лиц – тюремное заключение. В настоящее время законопроект рассматривается комитетом по публичной информации и СМИ и значится одним из пунктов повестки сенатских слушаний о путях борьбы с фейковыми новостями.
• В России правящая партия «Единая Россия» внесла в июле в парламент два законопроекта о регулировании онлайнового контента. В одном из них со ссылкой на немецкий закон предлагается обязать сетевые платформы, имеющие свыше 2 млн зарегистрированных пользователей, и других «организаторов распространения информации» в течение 24 часов после поступления обращения удалять определенный контент, в частности связанный с пропагандой войны, возбуждением национальной, расовой или религиозной ненависти и оскорблением чести, достоинства или деловой репутации других лиц, а также распространяемый в нарушение административного или уголовного законодательства. Другой законопроект предусматривает введение штрафов за неудаление незаконного контента: для граждан – от 3 до 5 млн рублей, для компаний – от 30 до 50 млн рублей. Первый законопроект вынесен на первое чтение, второй все еще находится на подготовительном этапе.
• В Венесуэле провластная Конституционная ассамблея 8 ноября приняла «Закон против ненависти, за мирное сосуществование и толерантность». В числе норм об ограничении свободы слова и ассоциации вводятся крупные штрафы для социальных сетей за неудаление в течение шести часов с момента размещения контента, «составляющего пропаганду войны или национальной, расовой, религиозной, политической или любой другой ненависти».
• В Кении национальное агентство по коммуникациям в июле своей директивой обязало социальные сети в течение 24 часов после поступления соответствующего сигнала удалять аккаунты, которые используются для распространения «нежелательного политического контента». Пока, однако, ни о каких реальных санкциях за неисполнение не сообщалось. Нежелательный контент подразумевает политические материалы, содержащие «уничижительные, оскорбительные, вводящие в заблуждение либо бранные или нецензурные выражения».
• В Европе Комиссия ЕС призывает социальные сети к более активному выявлению и удалению незаконного контента, в том числе в рамках кодекса поведения для IT-компаний. Правительства Великобритании и Франции разрабатывают совместный план действий по повышению эффективности выявления и удаления контента, который власти квалифицируют как террористический, радикальный или ненавистнический. Предлагается, в частности, потребовать от компаний автоматизировать процесс выявления незаконного контента и ускорить его блокировку или удаление, а также предоставлять доступ к зашифрованному трафику.
• В Великобритании премьер-министр Тереза Мэй недавно призвала крупные соцсети прилагать больше усилий для выявления и удаления террористического контента. Один из ее министров предлагал ввести налоговые санкции в отношении IT-компаний, которые недостаточно оперативно удаляют контент или отказываются предоставлять властям доступ к зашифрованному трафику.

Авторами закона о «суверенном Рунете» являются глава комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Андрей Клишас из «Единой России», его первый заместитель и однопартиец Людмила Бокова, а также депутат от ЛДПР Андрей Луговой. Как следует из пояснительной записки, законопроект разрабатывался «с учетом агрессивного характера принятой в сентябре 2018 года Стратегии национальной кибербезопасности США».

Реклама

«В этих условиях необходимы защитные меры для обеспечения долгосрочной и устойчивой работы сети Интернет в России, повышения надежности работы российских интернет-ресурсов», — заявили российские парламентарии.

Известно, что изменения, связанные с криптографической защитой информации и национальной системой доменных имен, вступят в силу в 2021 году, однако часть положений закона начинает работать уже с 1 ноября текущего года. «Газета.Ru» пообщалась с экспертами отрасли, чтобы выяснить, что нового в жизнь россиян привнесет этот закон.

«Это небыстрый процесс»

По словам директора департамента информационной безопасности компании Oberon Андрея Головина, основные положения этого закона выглядят следующим образом: закон открывает Роскомнадзору доступ к трафику, проходящему между провайдером и клиентом, а также дает возможность блокировки сайтов без предупреждения; еще раз подчеркивает необходимость использовать отечественные решения и продукты в работе госорганов и при госзаказах; позволяет обеспечить информационную безопасность российского интернета в критической ситуации с помощью создания резервной инфраструктуры.

«Не скажу, что с 1 ноября наша жизнь кардинально поменяется. Вредоносные сайты блокировались и ранее, а программа импортозамещения в ИТ также давно и активно развивается. Этот закон еще раз подтолкнет отечественные компании к созданию собственных разработок и совершенствованию существующих.

Для рядовых пользователей ситуация тоже не должна измениться — повышения цен на услуги провайдеров не ожидается, а все разрешенные на территории РФ социальные сети, ресурсы и мессенджеры останутся в доступе.

Россия не пойдет по пути Китая — аналог «Золотого щита», огораживающего Рунет от остальной части глобальной паутины, опущен не будет. Это не выгодно как для пользователей, так и для экономики нашей страны», — считает Головин.

Как отметил эксперт, главная польза этого закона, пусть и неочевидная для большинства людей, заключается в обеспечении безопасности граждан в международном информационном поле. Для этого будет выстроена резервная инфраструктура, которую при необходимости — в критической ситуации — задействуют для поддержки стабильной работы российского сегмента сети.

«Еще раз подчеркну, что инициатива не подразумевает изоляцию, а лишь обеспечивает защиту интересов граждан и доступность наших ресурсов для пользователей в случае глобальных сбоев и атак. Закон о «суверенном интернете» — закономерный шаг в рамках реализации государственной политики по созданию цифровой экономики. Предшествовавшие ему № 187-ФЗ о «безопасности КИИ», а также Стратегия национальной безопасности до 2020 года подготовили благоприятную почву для сегодняшних изменений», — считает собеседник «Газеты.Ru».

Как объяснил «Газете.Ru» генеральный директор хостинг-провайдера и регистратора доменов REG.RU Алексей Королюк, с 1 ноября вступают все положения закона №90-ФЗ, за исключением двух подпунктов, один из которых касается применения при взаимодействии в электронной форме с гражданами и юридическими лицами, государственными органами, органами местного самоуправления и государственными предприятиями национальных стандартов в области криптографической защиты (например, ГОСТ 34.10-2018 «Информационная технология. Криптографическая защита информации. Процессы формирования и проверки электронной цифровой подписи», который был введен в действие 1 июня 2019 года).

Второй отложенный до 2021 года подпункт касается использования национальной системы доменных имен операторами связи и иными владельцами технологический сетей связи.

К 2021 году государственные и муниципальные органы и предприятия должны окончательно перейти к использованию национальных стандартов в области криптографической защиты, утвержденным еще в декабре 2018 года Федеральным агентством по техническому регулированию и метрологии. Более того, согласно поправкам в законе о связи, к указанной дате операторы связи должны будут обязаны начать использовать технические и программные средства, отвечающие требованиям и стандартам государства, а также национальную систему доменных имен, которая будет применяться параллельно с другими DNS. Сегодня положения об этой системе находятся в разработке.

«Если говорить глобально, то в краткосрочной перспективе закон не изменит систему отношений «сервис-пользователь», однако в среднесрочной перспективе он может заметно перекроить ландшафт российского интернета. Этот небыстрый процесс даст компаниям в России возможность, получив преимущества от государства, сделать свои сервисы конкурентоспособнее для локальной аудитории, и занять более прочные места в своем сегменте», — считает Королюк.

Зарубежным же компаниям необходимо переориентироваться на российские нормы права, адаптироваться, поменять механику работы и инфраструктуру в соответствии законотворческими инициативами.

Преимущество за российскими компаниями и международными, которые готовы полностью соответствовать законодательству РФ и полноценно присутствовать на территории России.

«Поскольку все эти перемены произойдут не в один момент, а постепенно и пошагово, то рядовому пользователю они не доставят неудобств. Это процесс эволюционный: одни сервисы будут вырываться вперед по определенным критериям (скорость, надежность), а другие будут по ним проигрывать и постепенно отмирать», — заявил эксперт.

Интернет не отключат

Глава представительства Vertiv в России и Белоруссии Николай Харитонов соглашается, что опасаться отключения международного сегмента Интернета 1 ноября безусловно не стоит.

«Важнее оценить возможное влияние закона на развитие технологичных проектов, которым в последнее время уделяется большое внимание на уровне правительства РФ. В частности, эти нововведения могут замедлить внедрение интернета вещей, так как эта технология требует высокой скорости передачи данных. Также это может негативно сказаться на цифровизации транспортной отрасли, промышленном интернете вещей и проектах по созданию «умных городов».

Другой не менее важный вопрос — за счет каких средств будут внедряться новшества закона.

Важно понимать, насколько идеи законотворцев реализуемы при использовании существующей инфраструктуры. А если расходы по ее модернизации, даже частично, будут возложены на бизнес, то это безусловно приведет к росту стоимости услуг для потребителей», — заявил Харитонов.

Несмотря на риторику об обеспечении устойчивой работы российского интернета в случае атак извне, все понимают, что смысл предписываемых мероприятий противоположный. А именно: появляется возможность отключить российский сегмент от глобального интернета по желанию властей РФ, рассказал «Газете.Ru» генеральный директор Selectel Олег Любимов.

«Принципиальных изменений в работе интернет-провайдеров и интернет-сервисов скорее всего не произойдет, так как российский трафик и так преимущественно идет через развитую систему точек обмена трафиком внутри страны и не завязан на зарубежную инфраструктуру. Однако, реализация закона потребует дополнительных затрат и может приводить к нестабильности работы в случае попыток «ручного управления» маршрутизацией и другими сервисами.

Самые большие риски инициатива несет для российских компаний, использующих зарубежные сервисы и приложения в критичных бизнес-процессах.

Им надо подумать или о переходе на российские аналоги, или о выборе тех зарубежных сервисов, которые локализованы на территории России. Как часто бывает в российском законотворчестве, на реальное состояние дел повлияет не столько формулировка закона, сколько дальнейшая практика его применения», — считает эксперт.

01.06.2020, Пн, 16:12, Мск , Текст: Дмитрий Степанов Роскомнадзор разработал критерии оценки информации на предмет включения сайтов в «черный список».

Роскомнадзор определился с критериями блокировки сайтов

Роскомнадзор разработал критерии оценки размещенной в интернете информации, которые ведомство планирует применять при рассмотрении вопроса о включении, содержащих ее веб-ресурсов, в Единый реестр запрещенных сайтов. Проект соответствующего приказа опубликован на официальном портале проектов правовых актов. Обсуждение документа продлится до 12 июня 2020 г.

Согласно пояснительной записке к документу, проект разработан в связи с февральскими изменениями (внесены Постановлением Правительства России от 18 февраля 2020 г. №175) в правилах принятия уполномоченными федеральными органами исполнительной власти решений о внесении ресурсов, содержащих запрещенную информацию, в так называемый черный список. Теперь уполномоченные органы исполнительной власти, среди которых, в частности, МВД и Роспотребнадзор, устанавливают критерии оценки запрещенной информации, относящейся к их ведению, по согласованию с Роскомнадзором.

По действующим нормам, регулятор и сам принимает решение о блокировке сайтов, распространяющих детскую порнографию и информацию о несовершеннолетних, пострадавших в результате противоправных действий. Кроме того, ведомство уполномочено блокировать интернет-ресурсы, содержащие запрещенную судом информацию, а также может блокировать приравненные к СМИ порталы, размещающие сведения о методах изготовления наркотических средств и способах совершения самоубийства.

Роскомнадзор разработал критерии оценки информации на предмет включения сайтов в «черный список»

Полномочия по утверждению критериев, на которые опирается Роскомнадзор при принятии решений о блокировке, отмеченными выше поправками, также возложены на ведомство. Другими словами, регулятор теперь самостоятельно разрабатывает и утверждает эти критерии.

Подробнее о критериях

Перечень критериев, разработанных Роскомнадзором, разделен на три группы.

Первые два касаются оценки материалов с «порнографическими изображениями несовершеннолетних и объявлений о привлечении несовершеннолетних в качестве исполнителей для участия в зрелищных мероприятиях порнографического характера», а также «способах, методах разработки, изготовления и использования наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, новых потенциально опасных психоактивных веществ, местах их приобретения, способах и местах культивирования наркосодержащих растений, о способах совершения самоубийства, а также призывов к совершению самоубийства, информации о несовершеннолетнем, пострадавшем в результате противоправных действий (бездействия), распространение которой запрещено федеральными законами».

Отдельно стоит отметить третий раздел, в котором сформулированы критерии оценки информации, решение ‎о запрете к распространению которой на территории России было принято уполномоченными органами исполнительной власти или судом. Под них, во-первых, подпадают интернет-ресурсы, содержащие сведения, которые ранее были внесены в «черный список». Во-вторых, согласно критериям, разработанным Роскомнадзором, под блокировку могут попасть сайты, содержащие описание запрещенной информации или упоминание адресов/ссылок на запрещенные веб-ресурсы.

Роскомнадзор и блокировки

Роскомнадзор является уполномоченным федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим во внесудебном порядке ограничение доступа к информации в Сети на основании статей 15.1 и 15.3 Федерального закона от 27 июля 2006 г. №149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Ограничение доступа к сайтам в соответствии со статьей 15.1 осуществляется также на основании решения суда о признании информации, содержащейся на интернет-ресурсе, запрещенной к распространению на территории России.

Как сообщил CNews в марте 2020 г., в России заработала система контроля VPN и прокси-сервисов, а также поисковых систем, которой управляет Роскомнадзор. Новый инструмент в автоматическом режиме проверяет, блокируют ли разрешенные в России VPN, прокси-сервисы и поисковые системы доступ к ресурсам, попавшим в реестр запрещенных сайтов. По информации ТАСС, создание системы обошлось в 19,92 млн руб. Ее разработчик был определен в результате конкурсных закупочных процедур, состоявшихся в апреле 2019 г. Им стал Федеральный испытательный центр (ФИЦ) «Информатика и управление» Российской академии наук (РАН). Изначально контракт оценивался в 25 млн руб.

В марте 2019 г. Роскомнадзор начал борьбу за прекращение доступа к запрещенным сайтам через VPN-сервисы. Владельцам 10 из них направлены уведомления о необходимости подключения к реестру запрещенных сайтов. Уведомления получили владельцы сервисов Kaspersky Secure Connection (принадлежит «Лаборатории Касперского»), NordVPN, Hide my Ass, Hola VPN, Vypr VPN, ExpressVPN, TorGuard, IPVAnish и VPN Unlimited. «Лаборатория Касперского» сразу пообещала выполнить требования регулятора.

Напомним, что популярный мессенджер Telegram Павла Дурова с 2018 г. остается формально заблокированным на территории России, хотя и продолжает при этом работать.

В апреле 2020 г. депутаты Госдумы от «Справедливой России» Федот Тумусов и Дмитрий Ионин предложили законопроект, нацеленный на снятие блокировки, однако инициативу не поддержало Минкомсвязи из-за серьезных изъянов в тексте законопроекта.