3 Переверзев В.В. Юридическая конструкция как научная проблема: теоретико-правовой аспект // Философия права. 2009. № 3. С. 115.
4 См.: Костюков А.Н. Муниципально-правовые конструкции // Конституционное и муниципальное право. 2002. №4. С.5.
5 URL: www.lawlidrary.ru (дата обращения: 05.05.2014).
6 См.: Колодуб Г.В. Цивилистическая методология как новое направление научно-исследовательской деятельности // Известия Иркутской государственной экономической академии. Иркутск, 2014. № 14(98). С. 132.
7 См.: Пугинский Б.И. Основные проблемы гражданско-правовых средств: дис. … д-ра юрид. наук. М., 1985.
9 См.: Барков А.В. Цивилистическая концепция правового регулирования рынка социальных услуг. М., 2008. С. 73.
10 См.: Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права: учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 507.
11 Баринов Н.А. Указ. раб. С. 74.
12 Колодуб Г.В. Исполнение гражданско-правовой обязанности: автореф. … канд. юрид. наук. Саратов, 2012. С. 15.
13 См.: Морозова Л.А. Теория государства и права: учебник. 2-е изд., перераб., доп. М., 2005. С. 340.
14 См.: Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. М., 1984. С. 84-85.
15 См.: Баринов Н.А., Калмыков Ю.Х. Правовые средства обеспечения имущественных потребностей граждан // Гражданское право и сфера обслуживания: межвузовский сборник научных трудов. Свердловск, 1984. С. 51.
16 См.: Колодуб Г.В. Проблема соотношения правовых категорий (явлений) «исполнение гражданско-правовой обязанности», «исполнение гражданско-правового обязательства» и «исполнение договора» // Юрист. 2013. № 24. С. 43.
18 См.: Сапун В.А. Инструментальная теория права в юридической науке // Современное государство и право. Вопросы теории и истории: сборник научных трудов. Владивосток, 1992. С. 18.
19 Белов В.А. Гражданское право. Т. 1: Общая часть. Введение в гражданское право: учебник. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2014. С. 28.
20 Трубников Н.Н. О категории «цель», «средство», «результат». М., 1968. С. 68.
21 Филиппова С.Ю. Частноправовые средства организации достижения правовых целей. М., 2001. С. 15.
22 См.: Там же. С. 43.
23 См.: Белов В.А. Указ. раб.
24 См.: Белых В.С. К вопросу о сущности права: теоретические проблемы правопонимания // Российский юридический журнал. 2012. № 3.
25 См.: Минц Б.И. Понятие и роль правовых средств в хозяйственных отношениях // Правоведение. 1983. № 2. С. 70.
26 См.: Белых В.С. Указ. раб.
В.Ф. Дармокрик
ПРЕДЕЛЫ ПРИНЦИПА АВТОНОМИИ ВОЛИ И ПРАВО, ПРИМЕНИМОЕ СТОРОНАМИ ПРИ ВЫБОРЕ УСЛОВИЙ СДЕЛКИ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРАХ
Статья посвящена исследованию вопроса диспозитивности правового регулирования договорных отношений, действующем в международном частном праве.
Ключевые слова: принцип автономии воли, договор, гражданское право, международное частное право, иностранный элемент, коллизии, коллизионное регулирование внешнеэкономических отношений.
© Дармокрик Виктор Федорович, 2016
Кандидат политических наук, доцент кафедры экономики, менеджмента и права (Вольский военный 94 институт материального обеспечения); e-mail: v.darmokrik@mail.ru
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
V.F. Darmokrik
При заключении сделок одним из распространенных принципов, является принцип «автономии воли», позволяющий определять содержание и условия договора по своему усмотрению, в пределах, установленных правом. Данный принцип применим исходя из того, можно заключить, что и при выборе права, если договор осложнен иностранным элементом. Исходя из того, можно заключить, что автономия воли представляет собой одну из формул прикрепления коллизионного принципа, занимающих главенствующее место в международных договорах.
Стороны договора правомерны в принятии решения о вступлении в договорные отношения, самостоятельны в выборе как контрагента по договору, условий, на которых будут строиться эти отношения, нормы права, которой они будут регулироваться, так и арбитража или суда, компетентного урегулировать возможные или уже возникшие споры в данных отношениям. Диспозитивность правового регулирования договорных отношений получила окончательное закрепление с в период либерального капитализма, когда был окончательно провозглашен 1
к
принцип невмешательства государства в частные отношения физических и р
юридических лиц. В
Позиции ученых по вопросу природы автономии воли и по настоящее время й
являются спорными. Например, с точки зрения Д.Ф. Рамзайцева1, именно в о
международном обычае закреплен институт автономии воли. Речь идет о нали- р
чии источниковой базы данного института. Комментарий В.Л. Толстых по этому е
поводу, позволяет предположить, что международное право не предусматривает °
ответственность за незакрепление указанного института в национальном за- р
конодательстве2. Ч
По мнению М.М. Богуславского, в гражданском праве институт автономии О
воли является отражением принципа диспозитивности. Таким образом, имеет К
место попытка установления взаимосвязи института автономии воли и принци- м
пов общего частного права3. I
П.С. Манчини придерживается другой точки зрения, согласно которой ав- 1
тономия воли базируется на принципе индивидуальной свободы. Анализируя 00
приведенные позиции, В.Л. Толстых считает, что выбор права распространяется ^
и на, как правило не регулируемые в договорах отдельные аспекты отношений4. 6 Помимо всего прочно, в рамках института автономии воли устанавливаются условия, для выполнения которых целесообразно привлекать третью сторону (суд). По нашему мнению, институт автономии воли — это одна из составляющих принципа диспозитивности. Проведем сравнение между категориями «свобода договора в гражданском праве» и «автономия воли в международном частном
праве». 95
Рассматривая автономию воли как особый институт А.Л. Маковский указывает на его отличие от других методов регулирования общественных отношений5.
Предоставление возможности участникам правоотношения самостоятельного выбора применяемого к этому отношению закона преследует цель предотвратить различного рода коллизии. Таким образом на подчинение соответствующих отношений установленному правопорядку и предотвращение возникающих коллизий и направлены эти методы. Именно институт автономии воли предотвращает коллизии законов, в чем мы полностью согласны с А.Л. Маковским.
Институт автономии воли — это самостоятельный коллизионный институт. Такого мнения придерживается Л.А. Лунц. Считаем, что данная позиция наиболее точно отражает сущность автономии воли.
Принцип автономии воли сторон необходимо рассматривать в качестве особого правового института, с помощью которого происходит коллизионное регулирование внешнеэкономических отношений, но никак не в качестве коллизионной нормы. А цель автономии воли, состоящая в разрешении коллизии, а также приоритет над коллизионными привязками дают возможность говорить об автономии воли как об основополагающем начале, принципе международного частного права, подразумевающим свободу выбора участниками правоотношения конкретной правовой системы для регулирования отношений, в которых они участвуют.
Автономия воли сторон как способ выбора права способна регулировать договорные обязательства, содержащиеся во всех международных договорах по данному вопросу, а принцип автономии воли сторон активно используется з международной практикой. Это обусловлено тем, что в рамках договора нель-
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
? зя предусмотреть все возможные ситуации, которые могут возникнуть при его
СЮ
3 исполнении.
» Автономия воли как институт включает: как институт материального права6,
1 и как институт коллизионного права7. Как институт материального права — это | свобода договора и свобода сторон гражданско-правового договора самостоятель-! но регулировать свои права и обязанности, устанавливать условия договора в пре-§ делах диспозитивных норм законодательства. Суть автономии воли заключается | в следующем: во-первых, в признании граждан и юридических лиц свободными | в заключении договора; Во-вторых, в предоставлении сторонам возможности ‘I заключать любой договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный | законом или иными правовыми актами; в-третьих, определять условия заклю-| чаемого сторонами договора, в т.ч. и по указанной в законодательстве модели.
^ Как институт коллизионного права — это возможности сторон договора,
осложненного иностранным элементом, выбирать применимое право к договору. ё С этой точки зрения, автономия воли представляет собой институт, с помощью § которого регулируются отношения сторон гражданского правоотношения, | осложненного иностранным элементом, по самостоятельному выбору не только | применимого национального права, различных правовых систем, но и путем выбора между источниками права в пределах одной правовой системы8.
Все вышеперечисленные и иные точки зрения отражают позиции ученых на различные стороны института автономии воли. Следует подчеркнуть, что наиболее полно принцип автономии воли выражается не только в договорах, но и в односторонних сделках, «…если иное не вытекает из закона, условий или суще-96 ства сделки либо совокупности обстоятельств дела, применяется право страны,
где находится место жительства или основное место деятельности стороны, принимающей на себя обязательства по односторонней сделке…»9; обязательствах вследствие причинения вреда, «после совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда, стороны могут договориться о применении к обязательству, возникшему вследствие причинения вреда, права страны суда»10; обязательствах вследствие неосновательного обогащения: «к обязательствам, возникающим вследствие неосновательного обогащения, применяется право страны, где обогащение имело место. Стороны могут договориться о применении к таким обязательствам права страны суда.»11.
По мнению В.Л. Толстых, применение института автономии воли к указанным обязательствам недопустимо, т.к. отношение уже возникло, действия сторон осуществлены, разрешать им избирать право — это значит возлагать на них процессуальную функцию установления близкого права для отношения, фактический состав которого уже завершен. Все это свидетельствует о том, что что выбор права возможен только в случае, когда его можно сделать до начала совершения действий по реализации прав и обязанностей.
Гражданским кодексом РФ (далее — ГК РФ) закреплен и принцип автономии воли сторон как основной способ выбора права по регулированию договорных обязательств и установлены правила его применения. Из этого следует, что соглашение сторон о применимом праве возможно в двух вариантах:
1) оговорка о применимом праве, включенная в текст договора;
2) отдельное соглашение о применимом праве.
Существуют пределы выражения автономии воли сторон:
а) пространственный предел, означающий, что стороны могут выбрать в качестве применимого право любого государства12. Отдельные государства ограничивают право выбора кругом государств, с которыми сделка имеет фактическую связь.
ГК РФ указывает, что если невозможно определить право, подлежащее применению, то применяется не российское право, а право страны, с которой гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано13. Привязка к праву, наиболее тесно связанному с договором, является новеллой в отечественном коллизионном праве. В п. 2 ст. 1211 ГК РФ прописано, что правом страны, с которой договор связан наиболее тесно, считается право стороны, осуществляющей исполнение, имеющее важное значение для содержания такого договора, если иное не следует из закона, договора, обстоятельств дела. В соответствии с п. 3 ст. 1211 ГК РФ такой стороной могут выступать: 1) продавец
— в договоре купли-продажи; 2) подрядчик — в договоре подряда; 3) арендодатель — в договоре аренды; 4) перевозчик — в договоре перевозки; 5) даритель — в договоре дарения; 6) хранитель — в договоре хранения; 7) экспедитор — в договоре транспортной экспедиции; 8) займодавец (кредитор) — в договоре займа (кредитном договоре); 9) финансовый агент — в договоре финансирования под уступку денежного требования; 10) банк — в договоре банковского вклада (депозита) и договоре банковского счета; 11) ссудодатель — в договоре безвозмездного пользования; 12) страховщик — в договоре страхования; 13) поверенный
— в договоре поручения; 14) комиссионер — в договоре комиссии; 15) агент — в агентском договоре; 16) правообладатель — в договоре коммерческой концессии; 17) залогодатель — в договоре о залоге; 18) поручитель — в концессии; 17) за-
логодатель — в договоре о залоге; 18) поручитель — в договоре поручительства; 19) лицензиар — в лицензионном договоре.
Кроме того, в соответствии с п. 4 ст. 1211 ГК РФ правом страны, с которой договор наиболее тесно связан, считается (если иное не вытекает из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела), в частности:
1) в отношении договора строительного подряда и договора подряда на выполнение проектных и изыскательских работ — право страны, где в основном достигаются предусмотренные соответствующим договором результаты;
2) в отношении договора простого товарищества — право страны, где в основном осуществляется деятельность такого товарищества;
3) в отношении договора, заключенного на аукционе, по конкурсу или на бирже, — право страны, где проводится аукцион, конкурс или находится биржа.
Указанные в п. 3 ст. 1211 ГК РФ привязки играют вспомогательную роль, т.к. главенствующее значение в соответствии со ст. 1211 всегда должен иметь принцип применения права страны, с которой договор наиболее тесно связан.
Таким образом, в российском законодательстве за основу взят подход, получивший отражение в Конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам от 19 июня 1980 г. (Римская конвенция 1980 г, согласно которой стороны сами могут определять в договоре применимое к их отношениям право. В случае, если они этого не сделали, применению подлежит право стороны, с которой договор имеет наиболее «тесную связь». Следует подчеркнуть, что коллизионный принцип «тесная связь» предусмотрен и в Межамериканской конвенции о праве от 17 марта 1994 г., применимом к международным контрактам (Межамерикан-з ская конвенция 1994 г.). Так в ст. 9 данной Конвенции говорится, если сторонами ? не установлено применимое право или если такой выбор не имеет силы, контракт з регулируется правом государства, с которым он имеет наиболее тесную связь. » Также судом могут быть учтены объективные и субъективные составляющие I контракта при определении права того государства, с которым он имеет наиболее | тесную связь. Принимаются во внимание общие принципы международного ! коммерческого права, признанные международными организациями. Тем не § менее, если какая-нибудь часть контракта может быть отделена от остальной | его части и если она имеет более тесную связь с правом другого государства, то | в виде исключения к ней может быть применено право такого государства;
б) временные пределы, связанные с периодом, когда стороны могут выбрать | право при заключении договора или в последующем, т.е. в любое время после | заключения договора, в частности и при обращении в суд, возникновении спора такой выбор имеет обратную силу и считается действительным в момент заключения договора; права третьих лиц при этом не должны ущемляться14; ё в) пределы, связанные с содержанием обязательств. Основные ограничения
§ автономии воли сторон обусловлены содержанием договорных обязательств. | Прежде всего, такие ограничения связаны с содержанием обязательственного | статута. Последнее ограничение возникает при выборе права иностранного государства и связано с общепринятым институтом международного частного права — «оговоркой о публичном порядке» в частности. ГК РФ предусмотрел специальное ограничение — автономию воли сторон договора с помощью оговорки о публичном порядке.
Рассмотренные пределы автономии воли сторон внешнеэкономического дого-98 вора определяют содержание их соглашения о выборе применимого права. Прин-
цип автономии воли сторон в международном частном праве свидетельствует о возможности сосуществования государственного регулирования и усмотрения частных лиц. В отличие от сторон договора, заключенного в рамках одной правовой системы (в своем выборе структуры взаимных прав и обязанностей такие участники соглашения ограничены принципами и положениями этой системы), стороны внешнеэкономического договора имеют право не только по своему усмотрению формулировать договорные условия, но и выбирать правовую систему, которая будет регулировать их отношения.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Вместе с тем, наделяя таким правом участников внешнеэкономического оборота, государство (как и в случае с внутренними отношениями) определяет границы их усмотрения. Это постоянный, развивающийся, спорный процесс, иногда затрагивающий вопросы государственного суверенитета. Однако от его результатов зависит как конструктивное сосуществование различных правовых систем, так и практическая возможность участников внешнеэкономического оборота. Таким образом, следует наиболее эффективно урегулировать свои отношения участникам внешэкономических образований еще при разработке условий договора.
Итак, принцип автономии воли сторон принимается большинством правовых систем. В международном частном праве общепризнанными являются два способа выражения волеизъявления сторон международного контракта о применимом праве: когда стороны фиксируют свои права и когда права сторон вытекают непосредственно из самих условий договора.
Первый способ, по мнению И.В.Усачева, наиболее достоверный, выражающийся в фиксировании сторонами в контракте согласования относительно ш применимого права в виде позитивного выбора. Второй способ он считает менее и достоверным. Этот способ выражается в том, что соглашение сторон о выборе а права должно прямо вытекать из условий договора и обстоятельств дела, рас- о сматриваемых в их совокупности, что называется негативным выбором при- К менимого права10. о
с
Таким образом, можно констатировать, что развитие экономических связей и | международной торговли в настоящее время послужило причиной постановки в
е
вопроса в рамках национальных правовых систем об учете особенностей, вы- о текающих из международного характера коммерческого оборота. Все это выра- ю
«О
зилось в интенсификации процессов международной унификации норм между- | народного частного права, успешно развивающихся в сфере договорного права. К
Законодательство России в области внешних экономических отношений за а
«-» Т-\ К
достаточно короткий срок значительно изменилось. В ходе эволюции автономии е
воли (т.е. нормы, предоставляющие право сторонам в договоре определять, какой и
закон регулирует их отношения) применимое право превратилось в основной №
институт в сфере правового регулирования внешнеэкономических договоров. 11
Все это позволило российскому праву подняться на достаточно высокий уровень )
и занять место в одном ряду с самыми последними многосторонними междуна- 6 родными конвенциями и новейшими кодификациями.
1 См.: Рамзайцев Д.Ф. Договор купли-продажи во внешней торговле СССР. М., 1961. С. 184.
2 См.: ТолстыхВ.Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб., 2004. С. 526.
3 См.: Богуславский М.М. Международное частное право: учебник. М., 2005. С. 604.
4 См.: Толстых В.Л. Указ. раб. С. 526.
5 См.: Маковский А.Л., Суханов Е.А. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации. М., 2002. С. 501. 99
6 См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Ст. 1 (Федеральный закон от 30 ноября 1994 г. № 52-ФЗ).
7 См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть третья. Ст. 1210 (Федеральный закон от 26 ноября 2001 г. № 147-ФЗ).
8 См.: Там же. Часть 3, п. 2 ст. 1186 (Федеральный закон от 26 ноября 2001 г. № 147-ФЗ).
9 Там же. Часть третья. Ст. 1217 (Федеральный закон от 26 ноября 2001 г. № 147-ФЗ).
10 Там же. Часть третья. П. 3 ст. 1219 (Федеральный закон от 26 ноября 2001 г. № 147-ФЗ).
11 Там же. Часть третья. П. 1 ст. 1223 (Федеральный закон от 26 ноября 2001 г. № 147-ФЗ).
12 См.: Там же. Часть третья. П. 1 ст. 1210 (Федеральный закон от 26 ноября 2001 г. № 147-ФЗ).
13 См.: Там же. Часть третья. П. 2 ст. 1186 (Федеральный закон от 26 ноября 2001 г. № 147-ФЗ).
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
14 См.: Там же. Часть третья. П. 1 ст. 1210 (Федеральный закон от 26 ноября 2001 г. № 147-ФЗ).
15 См.: Усачев И.В. Пределы принципа автономии воли и право, применимое сторонами при выборе условий внешнеэкономической сделки // ЕврАзЮж. 2012. № 6 (49).
Г.В. Колодуб
СИСТЕМА КАТЕГОРИЙ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА: ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ О ПРИЗНАКАХ И ФУНКЦИЯХ
В статье предлагается авторское видение проблемы категориальной системы гражданского права. Выявляются предпосылки формирования исследуемого направления научно-исследовательской деятельности; рассматриваются характеристики (признаки) системы категорий гражданского права; функции категориальной системы. Формулируется вывод, согласно которому система категорий гражданского права является исключительным по статусу и полностью самостоятельным по содержанию социально-гуманитарным образованием.
Ключевые слова: гражданское право, система категорий, методология, механизм осуществления гражданских прав.
G.V. Kolodub
SYSTEM OF CATEGORIES OF CIVIL LAW: GENERAL PROVISIONS ON SIGNS AND FUNCTIONS
Keywords: civil law, system of categories, methodology, mechanism of implementation of the civil rights.
Рассмотрение логико-философских и теоретико-правовых основ системности категориального аппарата гражданского права позволило нам выявить ряд проблем.
Во-первых, было установлено отсутствие четкого и понятного научно-правового представления о категориальных субординационных связях дисциплин «большой» триады — философии, философии права, общей теории государства и права по отношению к отраслевым правовым наукам, в частности гражданско-правовой. Представляется, что выделение свойства системности
Всякая сделка представляет собой единство воли, намерения лица совершить сделку и волеизъявления, поведения лица, в котором эта воля получает внешнее выражение. С одной стороны это означает свободу в принятии решения, «нормальные условия формирования воли», с другой — соответствие действия (волеизъявления) воле (намерению) лица.
Воля — внутреннее намерение, желание субъекта, направленное на достижение определенного правового результата6.
Волеизъявление — это выражение, внешнее проявление воли.
Многие ученые отмечают, что именно волеизъявление как внешне выраженная (объективированная) воля может быть подвергнуто правовой оценке.
Именно волеизъявление — фактор, определяющий заключение сделки. Однако иногда для того, чтобы действие стало правовым (имеющим значение для гражданского права), т.е. сделкой, одного волеизъявления недостаточно. В таких (не очень распространенных) случаях помимо волеизъявления необходима еще и передача имущества. Эти сделки — реальные в отличие от консенсуальных.
Процесс формирования воли — вопрос очень важный и интересный как для психологов, так и для юристов. Например, в качестве звеньев волевого акта выделяют принятие решения и его исполнение.
Н.В. Рабинович для понимания психологии воли и ее формирования выделяют этап, на котором происходит непосредственное инициирование деятельности и поддержание ее по ходу осуществления — процесс формирования ситуационного побуждения. Побуждение является инициирующим началом конкретной деятельности, разворачивающейся в данный момент и в данной ситуации. Возникновение побуждения связано с последовательным становлением отдельных моментов мотивации: установочной готовности к деятельности, ее направленности, выборе средств и способов действия, создания уверенности в успехе и правильности действия.
Необходимо выделить особую категорию — волеобразование. В цивилистике на нее уже обращалось внимание. Так, одни ученые писали о соотношении побудительных стимулов деятельности человека и мотивов его воли, которые диктуют выбор способов удовлетворения сформировавшихся определенным образом потребностей.
Три этапа волеобразования выделялись другими исследованиями (процесса формирования воли человека, направленной на совершение сделки): возникновение потребности и осознание способов ее удовлетворения; выбор конкретного способа удовлетворения потребности; принятие решения совершить сделку.
При отсутствии волеизъявления воля, безусловно, не оказывает никакого влияния на гражданские правоотношения. Воля, не проявленная вовне, не имеет юридического значения. Решение лица совершить сделку доводится до сведения других лиц посредством волеизъявления. Естественно, что воля, проявленная вовне, не перестает быть волей, но только таким способом она становится известной другим участникам гражданского оборота и может порождать правовые последствия.
Волеизъявление может рассматриваться как объективный фактор, определяющий характер сделок. Именно с волеизъявлением связывает закон классификацию сделок на односторонние, двусторонние, многосторонние: в силу п.2 ст.154 ГК РФ односторонней считается сделка, для совершения которой необходимо и достаточно выражения воли одной стороны; двусторонней сделкой (договором) — та, для заключения которой необходимо выражение согласованной воли двух сторон. Многосторонняя сделка — тоже договор; для ее совершения необходимо выражение согласованной воли трех или более сторон. Обращает на себя внимание то, что в цивилистике используется понятие односторонний договор, однако это пример не совсем удачного использования терминов. Классификация договоров на одно — и двусторонние не имеет отношения к волеизъявлению. Односторонним называют договор, одна из сторон которого имеет только права, другая — только обязанности; соответственно, двусторонний договор предполагает наличие у каждой стороны как прав, так и обязанностей.
Одно из основных положений теории сделок состоит в том, что воля и волеизъявление должны совпадать. Это совпадение презюмируется действующим ГК РФ. Иначе говоря, при имеющемся волеизъявлении наличие воли предполагается — иное необходимо доказывать.
Тем не менее на практике нередки ситуации, когда воля и волеизъявление не совпадают либо совпадают не полностью, либо наличие одного из этих элементов ставится под сомнение. Может случиться, что воля выражена лицом так неудачно, что внешнее ее выражение (или волеизъявление) оказалось не соответствующим внутреннему решению, тому намерению, которое было у данного лица. Тогда возникают вопросы: чему придать преимущественное значение — воле или ее внешнему выражению, и можно ли признать договор состоявшимся.
Ведется давняя и интересная дискуссия, связанная с тем, чему необходимо отдавать предпочтение — воле или волеизъявлению. Как отмечают ученые, борьба между словом и волей стороны проходит через всю классическую юриспруденцию.
В наши дни ученые, исследуя сущность сделок, обосновывают одну из трех позиций:
1) Н.В. Рабинович и В.П. Шахматов считают, что при расхождении между волей и волеизъявлением (если сделка признается состоявшейся и истинная воля может быть выяснена) предпочтение должно быть отдано воле. Отметим, что в этом случае должна выясняться истинная воля, существовавшая на момент совершения сделки, а не на момент толкования ее положений. Если стороны не могут представить доказательств существования конкретной воли на момент совершения сделки, необходимо признать, что истинную волю выяснить невозможно.
2) И.Б. Новицкий, С.В. Занковская отдают преимущество волеизъявлению, так как в сделках юридические последствия связываются именно с волеизъявлением, благодаря чему и достигается устойчивость сделок и всего гражданского оборота в целом.
3) Третья позиция состоит в том, что воля и волеизъявление равнозначны. Эта точка зрения обосновывается такими учеными, как М.М. Агарков, О.А. Красавчиков, О.С. Иоффе, В.А. Мусин, А.М. Белякова, Ф.С. Хейфец. Они обращают внимание на то, что условием действительности сделки закон считает совпадающие волю и волеизъявление, следовательно, в случаях несовпадения воли и волеизъявления или упречности воли возникает необходимость признания сделки недействительной. Оба эти элемента совершенно необходимы и равнозначны. Только в их единстве заложена сущность сделки. Отсутствие любого из этих элементов означает отсутствие сделки.
Между тем такие сделки могут быть признаны недействительными, только если об этом прямо сказано в законе. ГК РФ перечисляет ситуации, в которых (и только в которых) несоответствие воли и волеизъявления влияет на действительность сделки.
Если воля лица, совершившего сделку, не была вполне свободной, наступают последствия, отличающиеся от тех, которые присущи сделке при обычных условиях ее совершения. В случаях грубого противозаконного воздействия (насилие, угроза, обман, заблуждение и т.п.) закон прямо предусматривает возможность судебного признания такой сделки недействительной. В других ситуациях, когда принуждение к совершению сделки носило характер законных действий, могут наступить иные последствия. Например, по сделкам, заключенным дочерним обществом во исполнение обязательных для него указаний основного общества, солидарную ответственность за нарушение такой сделки будут нести оба общества (ч. 2 п. 2 ст. 105 ГК РФ), в определенных случаях на учредителя может быть возложена субсидиарная ответственность по сделкам, заключенным юридическим лицом во исполнение указаний учредителя (п. 3 ст. 56 ГК РФ).
Только в случаях, указанных в законе, воля одной из сторон в сделке может не приниматься во внимание: право на одностороннее изменение либо расторжение договора (п. 2 ст. 450 ГК РФ), право на понуждение к заключению публичного договора (ст. 426 ГК РФ), к заключению договора лицом, занимающим доминирующее положение на рынке
международное право — международное частное право
Сухроб Каримов
Каримов Сухроб Саит-Мамедович — судья Суда Евразийского экономического сообщества
Рецензенты:
Бабкина Елена Васильевна — кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой международного частного и европейского права факультета международных отношений Белорусского государственного университета
Махмудова Лайли Шарофовна — кандидат юридических наук, помощник судьи Суда Евразийского экономического сообщества
В статье рассматриваются теории правовой природы автономии воли в международном частном праве. Определяя особенности каждой из теорий, автор предлагает подходы к уточнению теории материально-правовой природы автономии воли сторон.
Автономия воли — один из базовых институтов международного частного права, основание которого лежит в развитии такого принципа частного права, как принцип диспозитивности. В настоящее время автономия воли пронизывает все трансграничные частноправовые отношения: договорные и внедоговорные, наследственные и брачно-семейные.
Целью настоящей статьи является определение правовой природы автономии воли сторон посредством анализа теорий, предложенных правовой доктриной и правоприменительной практикой, выявление их сильных и слабых сторон и формулирование предложений по развитию концепции, в большей мере соответствующей современному развитию науки и практики.
В доктрине международного частного права сложились следующие теории о правовой природе автономии воли сторон.
Хронологически первой возникла теория публично-правовой природы автономии воли сторон. Согласно данному подходу, истоки автономии воли лежат в международном публичном праве. Наиболее комплексно названная теория представлена в трудах известного итальянского ученого и государственного деятеля Паскуале Станислао Манчини (Pasquale Stanislao Mancini, 1817—1886). По его мнению, закрепление общепризнанных принципов международного права является международно-правовой обязанностью государств. В перечень таких принципов он включал: принцип гражданства, принцип суверенитета и принцип свободы. Под принципом свободы П. Манчини понимал «свободу договаривающихся сторон выбирать закон, который должен регулировать их договор» , причем в обязательственной сфере лицо по своему желанию может руководствоваться своим национальным законом, иными правилами, чем те, которые установлены национальными законами, либо нормами права иностранных государств . Российский исследователь теории автономии воли А. А. Рубанов современным адептом данного подхода называет немецкого ученого Нидерера, который относит автономию воли к международным обычаям, мотивируя это фактом повсеместного закрепления института автономии воли на национальном уровне. Аналогичного подхода придерживается Я. Крофоллер. Представитель советской школы Д. Ф. Рамзайцев называет автономию воли международно-правовым обычаем, основанным на принципах, признанных в международно-правовой практике государств .
На современном уровне развития международного публичного и международного частного права теорию международно-правовой природы автономии воли сторон трудно признать состоятельной.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации формулирует дефиницию общепризнанных принципов международного публичного права в постановлении от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»: это основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонения от которых недопустимы. «Под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного» .
Концепция «мирового права» П. Манчини осталась в прошлом. В настоящее время общепризнанно деление отраслей права в зависимости от предмета регулирования и субъектного состава регулируемых отношений и, как следствие, выделение особой системы принципов для каждой из отраслей. (Вместе с тем, данное заявление можно делать с определенной долей условности. Так, профессор В. Н. Карташов утверждает: «Нужно все общепризнанные принципы международного права разграничить, по крайней мере, на три группы: а) регулирующие отношения между государствами (принципы публичного права); б) регулирующие частные (между гражданами/подданными различных стран, их коллективами и частными организациями) отношения (принципы частного права); в) смешанные принципы (опосредующие связи государство — гражданин/подданный, государственный орган — субъект трудовых, имущественных, семейных и иных правоотношений) ) «…Нельзя сказать, что те же самые принципы (принципы международного публичного права (курсив наш. — С. К.)) непосредственно определяют и гражданско-правовые отношения, регулируемые международным частным правом, например отношения между разнонациональными юридическими лицами по внешнеэкономической сделке .
Трудно не согласиться с суждением профессора И. И. Лукашука о том, что «попытки распространить действие той или иной системы права на принципиально отличные общественные отношения, которые не отвечают основным чертам данной системы, не могут дать положительного результата» .
Принцип автономии воли сторон не отвечает требованиям к применению принципов международного публичного права: государства обязаны руководствоваться этими принципами в своей международной деятельности и развивать свои взаимоотношения на основе их строгого соблюдения. Неприменение автономии воли сторон государством, т. е. отсутствие правового закрепления данного института во внутреннем праве никак не может рассматриваться в качестве нарушения государством своих международно-правовых обязательств. «Признание принципа автономии воли большинством развитых национальных правовых систем не делает его обязательной международной нормой и тем более не выводит из сферы частного права и внутригосударственного права отдельных стран» .
Согласно другой теории, автономия воли представляет собой самостоятельный источник права, который может исключить применение коллизионной стадии. Классическим примером применения данного подхода является решение по делу American Trading Co. v. Quebec Steamship Co., вынесенное Кассационным судом Франции 5 декабря 1910 г. Спор вытекал из исполнения договора морской перевозки грузов, подчиненного сторонами праву штата Нью-Йорк. Коносамент содержал условие об исключении установленной законодательством ответственности перевозчика за повреждение груза в случае грубой небрежности капитана судна. Данное условие допускалось французским правом, но признавалось недействительным по праву штата Нью-Йорк. Суд, разрешая спор, постановил, что применяется условие, согласованное сторонами, и что выбор сторонами права одного из американских штатов не должен затрагивать те условия, о которых стороны договорились в договоре: «применимое право становится таковым только в результате воли сторон, а потому оно не может иметь преимущества перед согласованными сторонами условиями
договора» .
Долгое время данная теория критиковалась англосаксонской доктриной и правоприменительной практикой. А. В. Асосков цитирует выводы американского суда в решении 1931 г. по делу E. Gerly & Co. v. Cunard S.S. Co.: «Люди не могут по соглашению между собой заменить применимое право. …Соглашение не является контрактом. Пока право не признало его таковым, это попытка поднять себя вверх за собственные шнурки от ботинок. Какое-то право должно наложить обязанность, и стороны ничего не могут с этим поделать — не более чем в вопросе о том, являются ли их действия правонарушением или преступлением» . По мнению Дж. Билля, профессора Гарвардаского университета, автора первого Свода конфликтного права, «определять право, применимое к правоотношению, — есть функция права, и давать сторонам правомочие выбора применимого права значит наделять их законодательными функциями» .
Модельный гражданский кодекс для государств — участников Содружества Независимых Государств (часть третья) закреплял за автономией воли сторон роль полноценного источника права: «Право, подлежащее применению к гражданско-правовым отношениям с участием иностранных граждан или иностранных юридических лиц либо осложненным иным иностранным элементом, определяется на основании настоящего Кодекса, иных законов, международных договоров и признаваемых международных обычаев, а также на основании соглашения сторон» (ч. 1 ст. 1194) . Следует отметить, что и в настоящее время законы некоторых государств предусматривают автономию воли отдельным основанием применения иностранного права. В качестве примера можно привести статью 1.2 Закона о международном частном праве Азербайджана от 6 июня 2000 г. . Некоторые современные законы наделяют автономию воли статусом самостоятельного источника права с определенной оговоркой: «в соответствии с положениями настоящего закона». Например, статья 3 Закона о международном частном праве Китая от 28 октября 2010 г. устанавливает: «Стороны могут явным образом выбрать право, применимое к их трансграничным частным отношениям в соответствии с положениями настоящего Закона» . Этот же аспект «законных оснований для автономии воли мы видим и в классической французской норме: согласно статье 1134 Гражданского кодекса Франции, «соглашения, законно заключенные, занимают место закона для лиц, их заключивших» . Французский коллизионист Т. Виналь подчеркивает, что «договорная свобода ограничена рамками, установленными законом» . В сферу применения статьи 1134 французского Гражданского кодекса включаются все аспекты договорных отношений: порядок заключения и условия действительности, обязательность исполнения договора, автономия воли сторон и т. д. .
Безусловно, нельзя согласиться с идеей наделения автономии воли сторон ролью полноценного источника права. Основой позитивистской концепции права является рассмотрение догматических конструкций в качестве содержания правовых норм и сведение понятия правовой формы к анализу формальных отношений между нормами права . Нормы права «устанавливают акты принуждения, которые могут быть приписаны правовому сообществу» . Исходным постулатом юридического позитивизма может служить высказывание: «Право может быть только твердым, мягкого же права быть не может» , что делает невозможным признание за сторонами роли полноценного субъекта нормотворчества. Все же следует признать, что источником придания воле сторон соответствующего правового статуса, «санкционирования» автономии воли должен быть нормативный правовой акт: международный договор или национальное законодательство.
Третья теория, имевшая доминирующее положение в недалеком прошлом, это теория коллизионной природы института автономии воли. Адепты данного подхода не видят специфики действия механизма определения применимого права на основании автономии воли сторон по сравнению с коллизионным методом: «Критерием привязки и одновременно основанием привязки может служить и столь субъективный факт, как воля сторон» . Аналогичную точку зрения высказывает классик советского международного частного права Л. А. Лунц: «Нельзя, конечно, рассматривать автономию воли как один из источников коллизионного права наряду с законом или международным соглашением. Принцип автономии воли надо понимать как одно из коллизионных начал действующего права данного государства. Автономия воли является не источником коллизионного права, а одной из коллизионных норм или одним из коллизионных институтов права, установленных внутренним правопорядком государства или его международным соглашением» . Названный подход наблюдается и в работах некоторых современных авторов. Так, Д. К. Мосс заключает, что автономия воли понимается не только как коллизионная норма, но также как своеобразный способ регулирования отношений с иностранным элементом . Относят автономию воли к типам коллизионных привязок и российские исследователи В. А. Канашевский и В. Л. Толстых: «Соглашение о выборе права не является самостоятельной коллизионной нормой, оно является привязкой коллизионной нормы… Тот факт, что данный институт основан на воле сторон, а не на неком объективном обстоятельстве, не подтверждает принципиально иной природы автономии воли, отличающейся от природы коллизионной нормы» . А. В. Асосков видит причину широкого применения коллизионной теории природы автономии воли сторон в чисто позитивистском и узкоколлизионном понимании международного частного права германской правовой традицией, к которой тяготеет советская и постсоветская доктрина . Представляется, что причины такого явления кроются в другом. Дело в том, что, согласно классическому подходу, материально-правовая норма в отличие от своей противоположности — коллизионной нормы, характеризующейся отсылочным характером, должна устанавливать конкретные права и обязанности сторон правоотношения. Однако следует отметить, что норма об автономии воли имеет черты материально-правовой нормы, что будет аргументировано ниже.
Коллизионная теория автономии воли получила развитие в теории локализации, сформулированной французским ученым А. Батиффолем. Он не признавал, что стороны могут определять право, применимое к договору. По его мнению, они вправе только «локализовать» его, т. е. определить элементы, позволяющие «прикрепить» его к одному из государств: государству места заключения или государству места исполнения . Данная теория получила название «монистической», поскольку не имеет значения, выбрали стороны применимое право или нет. А. Батиффоль выделяет субъективную локализацию: стороны выбрали применимое право и такой выбор является одним из «элементов», фактических обстоятельств, наряду с другими, позволяющими суду локализовать договор, причем выбор права сторонами может быть устранен другими элементами, и объективную локализацию: воля не обозначена в контракте, и суд, оценивая один за одним элементы договора, ищет государство, в котором можно локализовать договор .
Теория А. Батиффоля не была воспринята французским законодателем, но активно применялась судебными органами. Одним из самых ярких примеров является решение, вынесенное 25 марта 1980 г. Первой палатой Кассационного суда Франции по делу Mercator Press. В данном решении по иску коммерческого агента Chavalle (Франция) к своему принципалу, обществу Mercator Press (Бельгия), ставился вопрос о выплате компенсации за прекращение агентского договора. Такого рода компенсация была в то время установлена французским правом и не предусматривалась бельгийскими нормами. Суд постановил, что несмотря на то, что стороны выбрали в договоре применимым правом право Бельгии, подлежит применению французское право как право государства локализации договора .
Теория А. Батиффоля критикуется за противоречие одному из основных принципов современного права — принципу правовой определенности, предсказуемости. Сама же коллизионная теория автономии воли сторон в целом не может разрешить серьезного противоречия: классические коллизионные привязки, согласно теории Ф. К. фон Савиньи, указывают на фактические обстоятельства, связывающие правоотношение с тем или иным правопорядком. Автономия воли как инструмент разрыва таких связей, неподчинения им выбивается из этого стройного логического ряда, просто не укладывается в эту систему норм.
Ответом на недостатки коллизионной теории автономии воли сторон, а также на расширение частноправовых трансграничных отношений выступила материально-правовая теория автономии воли. Согласно данному подходу, источником автономии воли выступает особая материально-правовая норма, принадлежащая праву страны суда, которая наделяет выбор сторонами применимого права правовым статусом юридического факта, на основе которого определяется статут договорного отношения. Такая норма выполняет негативную и позитивную функцию. Негативная функция заключается в возможности отказа сторонами от применения отечественных норм, направленных на регулирование внутренних правоотношений, без учета специфики, привносимой «иностранным элементом». Кроме того, негативная функция проявляется в отмене императивности коллизионных норм данного государства, наделении их субсидиарным характером. Позитивная функция состоит в определении пределов автономии воли сторон (ограниченная или неограниченная, применима к части договора или нет, возможность изменения сделанного ранее выбора), а также средств выражения воли (воля явно выраженная или подразумеваемая) .
Таким образом, выявив недостатки приведенных в хронологическом порядке теорий правовой природы автономии воли сторон, следует констатировать логичность и обоснованность материально-правовой концепции института автономии воли, соответствие ее современному уровню развития частноправовых трансграничных отношений и сложившейся системе принципов права (диспозитивности, правовой определенности). Использование данной теории может послужить дальнейшему развитию института автономии, ее дифференциации и усложнению. В полной мере соглашаясь с постулатами данной теории, необходимо отметить, что институт автономии воли давно перерос статус нормы. В настоящее время его статус в качестве принципа международного частного права общепризнан. Такой вывод объясняется, во-первых, повсеместным закреплением данного правила в международных договорах и национальном законодательстве для регулирования договорных отношений, во-вторых, расширением сферы применения автономии воли и распространением ее не только на договорные, но и на внедоговорные, определенные брачно-семейные и некоторые наследственные отношения.