Координаты : 55 ° 40’41.87 «N 12 ° 34’27.42» E / 55,6782972 ° N 12,5742833 ° в.д.
Pan Club Copenhagen (часто называемый Pan ) был гей-клубом в центре Копенгагена , Дания, который закрылся в 1994 году после того, как работал в различных местах Копенгагена с 1970 года. Однако уже в 1996 году частные владельцы открыли клуб на прежнем месте. с тем же названием и концепцией, успешно возродивший клуб до 2007 года. Pan был одним из крупнейших гей-клубов Европы и самым большим в Копенгагене . Он привлек большое количество людей, особенно в выходные дни, когда суббота была самой большой ночью. Хотя в клуб приходили люди практически всех возрастных групп, наибольшей популярностью он пользовался среди молодых геев и лесбиянок . Он также привлекал гетеросексуальную публику, а временами был одним из самых модных мест в Копенгагене, где его посещало множество знаменитостей. Первоначально клуб принадлежал LBL (ныне ЛГБТ Дания ), датской национальной организации геев, лесбиянок и бисексуалов. С тех пор это место стало коммерческим и несколько раз меняло владельцев. Совсем недавно в 2005 году его захватили трое мужчин: Мунир, Рико и Сади, пока оно не закрылось в 2007 году.
Расположенный по адресу Knabrostræde 3 в центре города, клуб имел четыре этажа (хотя не все этажи были открыты постоянно), всего 2 танцпола и 6 баров. На первом этаже была гардеробная. На первом этаже (также известном как Pan One ) играла в основном танцевальная музыка . На втором этаже ( Pan Two ) звучала в основном новая и старая поп-музыка. На третьем этаже был караоке-бар и вид на танцпол Pan Two. Между первым и вторым этажами был антресольный этаж, откуда открывался вид на Пан Один вместе с зоной отдыха. Летом можно было посидеть на открытом воздухе возле клуба. Бритни Спирс посетила клуб в 2004 году, накануне своего концерта в Копенгагене. В последние годы работы клуба доля гетеросексуалов, посещающих клуб, неуклонно росла. Это вызвало негативные комментарии со стороны гомосексуалистов, которые, хотя в целом приветствуются гетеросексуалами, также хотели сохранить это место как гей-клуб. В Дании запрещено ограничивать доступ в клуб для людей определенной сексуальной ориентации. В сентябре 2006 года клуб объявил о новой системе, согласно которой гости должны будут предъявлять членские карты, прежде чем им будет разрешено войти в клуб. Членский билет нужно было заказывать на сайте клуба. Гости будут допущены в сопровождении держателя карты, а туристам будет разрешено входить без карты. В качестве мотивации для этой меры владельцы клуба назвали растущее число гетеросексуалов, входящих в клуб только для того, чтобы взглянуть на гомосексуалистов. Требование членской карты было введено в действие 1 апреля 2007 года. Однако несколько дней спустя клуб объявил о закрытии, сославшись на уменьшение количества посетителей в качестве причины. 14 апреля 2007 года был последней ночью, когда клуб был открыт для публики.
В здании, где раньше размещался новый ночной клуб PAN, K3 открылся в апреле 2007 года. Он не обслуживает конкретно гомосексуальное сообщество, но позиционирует себя как дружественный к геям. В августе 2008 года сообщалось, что клуб K3 будет проводить гей-вечеринки под названием «PAN retro», а первая вечеринка запланирована на 28 декабря 2008 года.
Сеть клубов Original PAN в Дании
Подразделение LBL в Орхусе , за которым в 1976 году последовал PAN Club Aarhus, а в 1980-е годы еще несколько последовали на пике своего развития в начале 1990-х, имея в общей сложности 6 ночных клубов, большинство из которых расположены в Ютландии . Во время судебного разбирательства в 1994 году PAN A / S была вынуждена продать всю свою недвижимость и сдать в аренду или продать все свои ночные клубы, чтобы избежать банкротства. К сожалению, единственный ночной клуб, который был спасен, был в Орхусе, который действовал до 2006 года, где он был вынужден закрыть из-за конкуренции, особенно со стороны одного более крупного и современного ночного клуба в Орхусе, также нацеленного на ЛГБТ-аудиторию. В 1996 году, через 2 года после закрытия PAN Club в Копенгагене, человек по имени Торстейн Виггосон открыл новый ночной клуб под названием «PAN Club» на том же месте, что и бывший PAN Club в Копенгагене, успешно воссоздав образ прежнего. PAN Club, однако он закрылся в 2007 году, всего через год после последнего оригинального PAN Club в Орхусе. В 2009 году частные владельцы открыли новый ночной клуб ЛГБТ в Орхусе, вдохновленный Pan Club в Орхусе и Копенгагене, под названием G-Bar (сокращение от Gay-Bar) с логотипом smilair как Pan Clubs. Ночной клуб G-bar открыт с 2019 года.
внешние ссылки
- Официальный сайт (говорят, что клуб закрыт)
- Новостной репортаж об открытии К3
- Статья о PAN Retro
«И поэтому много народу свято уверены, что лучшее боевое искусство — бокс, самбо и т.д. … Заниматься восточными боевыми искусствами, если честно, как-то даже уже стыдно, они себя полностью дискредитировали…»
(Из переписки в форуме)
Что-то не то происходит у нас с боевыми искусствами. Что-то нехорошее… Как говаривал один приятель-австрияк, «внутри испортилось». Как-то плохо стало. Или это у меня настроение плохое?
Хорошо было, когда я начинал заниматься каратэ. Даже нет когда занимался в школьные годы дзюдо (пошел заниматься, посмотрев фильм «Непобедимый» — там некий безымянный самбист расшвыривал зловредных толстых узбеков, а потом получал благодарность партии и правительства (в отличие от своего прототипа Ощепкова, персонаж фильма после этого, кажется, даже остался жив). Как же народ верил, что вот это — и есть окончательный и единственный Путь. Что сильного, так сказать, «пуля боится, смелого штык не берет». Что человек с черным поясом — знает о жизни чего-то такое, чего не знает никто (даны тогда были широкой публике мало известны, котировалась именно покрашенная в черный цвет свернутая и простроченная тряпочка, повязанная вокруг талии)…
А уж как верили во все это сами занимающиеся! И, кстати, с каким упорством занимались да, травя кулаки всяческой дрянью, раздалбывая их до хронического полиартрита, да из всех приемов зная прямой удар рукой и прямой пинок ногой — но уж в эти два приема они верили безоговорочно и отрабатывали их буквально до потемнения в глазах. А вера творит чудеса:
В Узбекистане, в одном областном центре, где я прожил несколько лет, была секция тэквондо. Открыл ее парень, изучавший в конце семидесятых тэквондо в Москве у каких-то студентов-корейцев. Они ему оказали два туля, основные удары, блоки и перемещения. Пару дыхательных упражнений. И он уехал к себе в Узбекистан. Потренировался пару лет один, потом как-то сама по себе образовалась секция. Человек двадцать. И они отрабатывали эти удары, блоки, перемещения и тули. До потемнения в глазах. И дрались именно так — как показывал «сенсей» (надо было говорить — «сабомним», но этого корейцы Бахадыру не сказали, забыли. Так и остался «сенсеем») — который сам плохо представлял, как полагается драться «по классике» — и дрался так, как ему казалось правильным. То есть — свято соблюдая технику,, не обращая внимания на синяки и гематомы (а бывали и переломы) и искренне считая, что способен забить любого боксера или борца только потому, что занимается Тэквондо. Как ни странно — забивал. Все без исключения связки известных ему двух тулей Алибеков отработал в бою. Где-то через пять лет после начала тренировок ученики Бахадыра притащили ему кассету, где некий каратист разбивал доски и черепицу и с изумлением спросили — «А почему мы так не делаем?!». Баккы «удалился от мира» к себе на задний двор и за полгода научился колоть… силикатные кирпичи. Попутно обнаружив, что основанием ладони это почему-то делать легче, чем ребром. У него, правда, получалось не колоть, а дробить. Осколки летели во все стороны; впечатление было такое, словно по несчастным кирпичам били кувалдой… Ученикам понадобилось несколько больше времени. Доски они разбивали (и разбивают) и руками и ногами — всеми известными им ударами. И все они истово верили в то, что вот приедут из Кореи настоящие мастера тэквондо, похвалят их — и вот тогда-то и они станут настоящими тэквондистами. С поясами.
В девяносто первом к ним в Хорезм приехала группа из Ташкента. Кажется, от Фонда Джуна Ри. Шесть человек не ниже третьего дана. Глава делегации — пятый дан. Плюс десяток ребят для показательных выступлений. И Бахадыровы питомцы, преданно глядя им в рот, продемонстрировали все, что умели. Все два туля и все, что наработали сами. Комиссия, кривясь, вяло смотрела на это. Потом Бахадыра спросили «Где вы это увидели?». Он сказал, где. Ему сказали: «Это не тэквондо. Это — ерунда. Тули никто так не делает. Вам надо долго учиться у наших инструкторов в Ташкенте, пройти промежуточные экзамены, потом — …» И так далее. Затем начались показательные выступления. Строго по правилам соревнований. Что в этот момент творилось в душе Баккы, неизвестно. Что происходило с его ребятами, на глазах у которых их тренера выставили малограмотным идиотом — тоже неизвестно. Однако Алибеков — Учитель, и повел он себя вполне разумно — просто попросил уважаемых гостей разрешить «его балбесам» поспарринговать с настоящими тэквондоистами. Дескать, пускай поймут, к чему надо стремиться. Ему разрешили. Для спаррингов он отобрал лучших из лучших. Тех, что могли кулаком разбить подброшенную сырую картофелину — был у них такой «тест».
Когда избитых в прямом смысле до полусмерти гостей потащили в автобус, Бахадыр позвал председателя делегации. Тот осторожно подошел. За происходящим наблюдали человек семьдесят — все, кто поместился в школьный спортзал. Бахадыр вручил председателю кирпич — тот самый, «белый». Показал, как держать. И «щелкнул» кулаком. Кирпич аккуратно развалился. Председатель внимательно посмотрел на половинки. Алибеков внимательно посмотрел на председателя. И сказал: «Вот это — тэквондо. А твое тэквондо — просто х..ня какая- то. Больше не приезжай». Подтянул свой «незаконный» черный пояс, повернулся и ушел. Тот больше не приезжал. Вера творит чудеса. Оскорбленная — в особенности.
Каратист-контактник, начавший отжиматься в семьдесят девятом и остервенело проотжимавшийся с перерывами на профилактический мордобой семь-восемь лет, становился довольно жутким противником. Все три его удара, отработанные до автоматизма безусловных рефлексов, при удачном попадании гарантировали противнику серьезные травмы; отработанная до такого же автоматизма техника передвижений обеспечивала достаточно высокий процент попаданий. Не сахар в драке и самопальный ушуист, пять-шесть лет прокрутивший на скорость и точность где-нибудь в спортзале единственный известный ему комплекс багуа или тайцзи и способный лупить со скоростью семи-восьми ударов в секунду (я не преувеличиваю, сам такого видел — мужик лет десять назад противоестественным образом скрестил тайцзи с боксом и гибрид получился на диво злобный). Такому пси… типу и оружие-то не требовалось. И, соответственно, и он оружия не особенно боялся, зная, что надо просто подобраться на дистанцию полутора- двух метров, а уж там… кулак не пистолет, его с предохранителя снимать не надо. Да и нету, честно говоря, предохранителей у таких людей. Еще в процессе тренировок все повылетали.
Лирическое отступление. Один знакомый занимался Годзю-рю. Примерно так — без особых изысков, но упорно. И как-то раз вечером напоролся он на каких-то гопников в количестве трех штук. Они попытались снять с него куртку. Натурально, подошли, показали бритву и потребовали взаимности. Парень перепугался до полусмерти и… убил всех троих. Получив при этом ножом в бок и бритвой по рукам. И оставшись на месте побоища со сломанным коленом: с такой силой хрястнул уширо-мавашей в висок, что нога в обратную сторону согнулась. Картина получилась просто потрясающая: три трупа веером — с перебитой глоткой, проломленным черепом и выколотыми глазами. И один живой, но в луже собственной крови. Прибывшие через положенное в таких случаях время сотрудники милиции только и поинтересовались: «Ты где, собственно, служил?». Долго не верили, что нигде не служил и вообще просто студент… Он остался жив, даже достаточно быстро оклемался.
Человек, занимающийся боевыми искусствами, вызывал уважение. И не без причин. Потому, что в условиях почти полного отсутствия информации, нормальных тренировочных методик и хронической неприязни правоохранительных органов заниматься мог только упертый фанат, упертость которого, в конечном счете, давала очень даже реальные результаты.
Я не говорю, что эти люди исчезли. Слава богу, фанаты остались фанатами. Просто их не стало больше. Не они теперь определяют отношение к боевому искусству.
Потому, что сейчас стало хуже. Пришли федерации спортивных «восточных единоборств». Инструкторов стало много, а уровень их подготовки естественным образом упал. Распространившаяся система данов и платных аттестаций сделала настоящий переворот в сознании занимающихся.
В принципе, даны-то ничем не виноваты: переворот в сознании людей, живущих на территории бывшего Союза, произвела сама идея рыночных отношений. Для людей, семьдесят лет не видевших нормальной экономики, откровением оказалось то, что очень многое можно свободно купить или продать за деньги. И это «откровение», как и многие до него, было понято «слегка не так», что впоследствии произвело немалые разрушения. В том числе и в боевых искусствах.
Федерациям «восточных единоборств» нужно все делать очень быстро — пока не обошли конкуренты. Быстро решать организационные вопросы, быстро договариваться с нужными людьми, быстро выписывать себе пояса, накручивая на них один «ободок» за другим (а лучше по нескольку зараз) и получая возможность продавать все более дорогие услуги. А техника… Ну и что — техника? На нее же надо потратить лет семь-восемь. Ну, пять-шесть, при наличии особых талантов и железного здоровья. Не обязательно отжиманий — но в любом случае быстро не получится… Когда пытаются сделать быстро — получается плохо. Правда, денежно. Как вы думаете — что важнее?
Каратист-контактник, начавший отжиматься и махать кулаками в девяносто восьмом, семь-восемь лет отжиматься уже никак не намерен и считает себя крутым бойцом через два-три года. Три десятка известных ему ударов отработаны… ну, пусть не так хорошо — но ведь тоже не совсем паршиво, да? Ну, не совсем. Его тренер, тот самый — помните? — что начинал в семьдесят девятом, помудрев, предпочитает спокойно и регулярно принимать деньги за экзамены на цветные пояса. Каратиста или тэквондиста с двухлетним стажем без особого труда можно зарезать ножом. Можно пришибить бейсбольной битой. Можно пристрелить. Можно вообще просто запинать ногами. Был бы повод…
Складывается странная ситуация: ученик, вынужденный учить к очередной аттестации очередную методичку с очередными техниками, знает их в несколько раз больше, чем его же тренер, который те же методички вяло просматривает перед тем, как раздать ученикам. Но в спарринге тот же тренер может прибить любого из учеников — на выбор. И не одного. А эти ученики никогда не сумеют его побить. Именно поэтому он тренер, а они ходят в учениках. И тренер отнюдь не виноват в этом. Он просто не спешил.
И не надо, ради бога, смотреть на Запад. У них своя свадьба, у нас своя. Они там цивилизованные, им, в принципе, прикладное значение боевых искусств не особенно важно. Когда у тебя постоянно при себе мобильный телефон, а полиция приезжает в течении двух минут после нажатия на нем нехитрой комбинации из трех клавиш, а на подозрительного по тем или иным причинам человека стучат в участок из каждого второго дома, действительно, махать кулаками нет необходимости.
Вообще, ситуацию с боевыми искусствами на Западе можно рассмотреть несколько подробнее — чтобы знать, от чего ж мы-таки отличаемся.
Есть ведь и там очень даже рабочие системы — простые и надежные, как молоток — из тех, которым в полицейских и военных академиях обучают. Дзюдо, например. Или каратэ, или дзю-дзюцу, или то же хапкидо. Получаются они у выпускников кондово, дубово, но вполне эффективно. Не боевое искусство, но боевое ремесло. А преподают его нормальные инструкторы, которые изучали именно боевое искусство. И, к слову сказать, тоже никуда при этом не спешили. И сейчас не спеша, готовят себе смену.
Рассказывают про «Систему льва» на основе багуа — это из той же оперы. Быстро, просто, надежно. Кравмага — оттуда же. И дзюкадо тегнеровское было бы чем-то похожим, если бы Тегнер его правильно позиционировал.
А в американских частях спецназначения еще дальше пошли: ввели, пока еще на уровне эксперимента, учебный курс эскримы — с использованием в качестве основного оружия не голых рук-ног, а хоррошего такого тесака. Это вообще мудро, поскольку спецназовец на операции без ножа остается нечасто, а, хорошо зная эскриму, этим ножом такого натворить можно.. Но это — для тех, кому «подолгу службы» положено. Основной же массе занимающихся, как я уже сказал, грубый мордобой совершенно ни к чему. И необходимости нет, и просто лениво. Себя жалко. Техники психотренинга для среднего западного обывателя тоже неприемлемы потому, что предполагают довольно радикальные изменения сознания — а оно ему дорого именно такое. Слегка недоразвитое. Поэтому секции единоборств выполняют на Западе скорее досуговую функцию. То есть предлагают интересно провести время: к примеру, попрыгать в кимоно на татами в паре метров друг от друга, размахивая ногами и руками. Или полупцевать друг друга поролоновыми нунчаками (увидел недавно эту хреновину в магазине — ржал минут двадцать. Реквизит для порно фильма — два фаллоимитатора на веревочке.) Или пенопластовыми палками. Причем через протекторы, чтобы не только неповредить, но даже не напугать. Можно поводить руками по воздуху, неправильно, но с удовольствием выполнив «двадцать четыре формы» тайцзи. Ну и периодически удовлетворять свое тщеславие путем получения очередного пояса.
Ничего плохого в этом нет: такое времяпровождение достаточно полезно, не представляет опасности для занимающихся, доставляет удовольствие. Это именно времяпровождение. То есть, можно сходить в кино или на дискотеку — а можно и в спортзал. Спортивные единоборства хорошо совмещаются с другими видами досуга: есть, например, такая штука, как каратэробика — резкие махи ногами и руками под музыку. Или капоэйра — ее вообще можно преподавать практически без изменений, надо только убрать сложные акробатические элементы и подогнать под другую музыку.
Лирическое и слегка нецензурное отступление. Я тут узнал нечто такое, что чуть со стула не свалился. Оказывается, существует некая ФЕДЕРАЦИЯ ИГР ХАПКИДО. Немало посмеялся… а потом почувствовал нечто странное. Думаю — примерно то же, что в свое время ученики Бахадыра Алибекова. Захотелось пообщаться с кем-нибудь из этой федерации. На предмет игр и хапкидо.
Вот хорошо придумали в Федерации Бандо США (USBF), там пояса даются просто «за выслугу лет». Никто не обижен и каждый знает свои перспективы: каждый год — пояс, через шесть лет — черный пояс, дальше — через два года по дану. И занимайся как хочешь, хоть спи в углу на матах. Думаю, что тот, кто придумал эту систему, был, во-первых, хорошим понимающим мастером, а во-вторых, обладал отличным чувством юмора. Большего стеба над западным потребителем и придумать нельзя. Хочешь пояс? Какой дан? Столько-то лет регулярной оплаты — и он твой.
А еще вспомнил очень забавную фразу одного классного мастера ушу из Москвы. Знаете, как он называет организацию, распространяющую на территории России китайские единоборства? «Педерация говнастики ушу». Суровый он дядька, не любит «коммесрантов».)
Западная федерация спортивных единоборств — образование, никакого отношения к боевым искусствам не имеющее. Это коммерческая организация, занимающаяся организацией досуга. Вполне благопристойное дело, заслуживающее всяческого уважения. Работает она абсолютно по тем же принципам, что и сеть кинотеатров, ночных клубов или ресторанов. То есть обеспечивает рекламу, помещения, необходимые организационные мероприятия, платит инструкторам и так далее. И к технике такая организация относится, как к некому разнородному ресурсу, потребляемому занимающимися и экономически связанному с другими аналогичными ресурсами. То есть можно давать травмирующие инерционные броски — но тогда потребуются высококвалифицированные и высокооплачиваемые инструктора, могут случаться травмы (а ведь за них могут и иск подать на круглую сумму), короче — дорого это будет. Неоправданно дорого. По крайней мере, дороже, чем, если давать броски дзюдо. А лучше всего будет, если никаких бросков не давать, а вместо этого учить простейшим махам ногами и руками, и лучше даже без отработок на лапах. Или — «помаванию» руками, как в айкидо. Тогда и инструктором может быть любой достаточно колоритный лох с длинным языком, и маты на пол не нужны, и вообще мало что нужно. То есть — при минимальных затратах максимальная прибыль, как завещал нам еще Адам Смит.
Публика же разницы все равно не поймет. Потому, что вряд ли столкнется когда-нибудь с необходимостью проверить свои познания на практике. А без такой проверки все будет определять реклама, которая может сделать что угодно из чего угодно. Даже из хапкидо — «боевое искусство для людей пожилых или с ослабленным здоровьем» (фраза с сайта WHF).
Ладно, Запад есть Запад. Но мы-то живем здесь, у нас тут все немножко по-другому, разве нет? И даже не немножко. А кардинально по-другому. Принципиально.
У нас эффективная боевая техника нужна широкой публике. Потому, что, если у тебя и есть мобильник, то ты хоть унажимайся на какие хочешь клавиши на нем, но помощи не жди. Просто потому, что дороги хреновые, равно как и машины у ментов, и мучить их (ментов и машины) ради какого-то терпилы, которого грабят неизвестно где, никто не намерен.
И вообще, менты — тоже люди, им тоже на улицу страшно выходить. Особенно ночью. Еще и самих ограбят — автомат, не дай бог, отнимут… Если в стране проблемы с обеспечением государством безопасности отдельных граждан, то они, граждане, начинают сами обеспечивать свою безопасность — уж как умеют. Можно решать эту проблему, как на Кавказе или в Южной Америке — путем де факто или даже де юре свободного владения огнестрельным оружием. Но это — в том случае, если страна достаточно насыщена оружием и цена на него низка — или если доходы населения достаточно высоки для обзаведения стволом. И тренируются у нас поэтому — со вполне конкретной целью. Научиться драться. Как говорится — почувствуйте разницу: «заниматься, чтобы провести время» и «тренироваться, чтобы научиться драться».
А как определить, научился ты драться, или нет? Можно — с помощью постоянных спаррингов, с разными людьми и с разной степенью «реалистичности». А можно — по цвету пояса. Последний вариант, конечно, проще.
Есть у меня знакомый, со вторым кю по Сито-рю. Коричневый пояс. Занимается он каратэ уже продолжительный срок. Как вы полагаете, долго ли он в полноконтактном спарринге со мной протягивает? До десяти секунд еще ни разу не доходило. И не в том дело, что Сито-рю — плохая школа, или что я — такое кошмарное чудовище. И школы, если подумать, вполне равноценные и я не ахти какой боец. Просто боевой уровень каратиста не имеет зачастую никакого отношения к цвету той штуки, которая не дает распахиваться его кимоно. Потому, что эту штуку он получил, сдав экзамены, программу которых разработали ТАМ, и соревнования, в которых он участвовал, проводились по правилам, разработанным ТАМ, а вот драться ему приходится ЗДЕСЬ.
Правила соревнований ВУКО разрабатывались для людей, которым полный контакт совершенно ни к чему. И правила соревновании тэквондо ВТФ — для них же. И правила соревнований по хапкидо, где оценивается демонстрационное выполнение техник со своими же товарищами и умение падать. Круто. Умеешь падать — вот уже и знаешь половину хапкидо. Умеешь высоко подпрыгивать перед этим — знаешь все остальное. Умеешь придерживать товарища за руку, пока он высоко подпрыгивает и падает — все, мастер. Научился подолгу сидеть на коленях со скорбным и многозначительным лицом — познал мастерство внутреннего совершенствования.
То есть, я так понимаю, что изначально-то эти требования несли вполне благую цель: не дать собравшимся мастерам покалечить друг друга, и одновременно — дать им возможность показать, чего они умеют. А самое крутое, что они умеют — это колоть кирпичи и доски ударами ног и рук. Концентрированный удар и все такое. Ну и — визитная карточка хапкидо и жесткого айкидо — инерционные броски со входом через болевой контроль. От которых противник высоко взлетает (точнее — сам, плохо соображая от боли, подскакивает, чтобы не сломался сустав) и хряпается об землю так, что только брызги летят. Действительно, сложнейшая и эффективнейшая техника. И в спарринге ее показать сложно, поскольку противник, даже условный, может здорово покалечиться. Однако можно ее показывать с партнером с твоей же секции, который не будет сопротивляться и сам при этом должен быть мастером, чтобы остаться целым даже после такого «смягченного» выполнения техники. А как заранее доказать, что он останется цел даже просто после падения с двухметровой высоты? Да очень просто — пускай сначала сам повыше подпрыгнет и упадет. И все увидят, что он жив и цел и даже улыбается. Вот такой сложный расклад. Но менеджеру в правлении федерации не понять этих нюансов. Ему понятно другое: победа в соревнованиях отдана тому, кто выше всех подпрыгивал, громче всех падал и разбил больше всего кирпичей. Он победил, его секция победила, в нее пришло заниматься больше народу, они смогли поднять цену на занятия и аттестации, стали продавать фирменные футболки и сувенирные мечи, и их доходы возросли. O.K., тогда мы будем учить людей подпрыгивать и падать и бить кирпичи. Мы быстро обучим людей прыгать и падать, а кирпичи подсушим в духовке, а доски — вымочим в воде и заморозим в холодильнике, и колоть их станет легко. И наши люди выиграют много соревнований. Мы станем широко известны, к нам будет приходить много людей, мы будем продавать даны, фирменные мечи и сувенирные футболки, и наши доходы возрастут. И вы никак не сможете объяснить менеджеру, что хапкидо — не только умение подпрыгивать и падать и ломать кирпичи. Потому, что он прав. Потому, что если вы производите телевизоры — то эксперты их оценивают по яркости, цветности, и еще десятку параметров. И тот телевизор, который имеет самую яркую яркость, самую цветную цветность, и еще десяток самых лучших результатов, и есть самый лучший. И совершенно незачем, к примеру, совершенствовать элегантность рисунка на печатной плате внутри телевизора — потому, что по этому параметру никто его не оценивает. Суть эффективного управления качеством — в том, чтобы максимально соответствовать стандартам, по которым рынок оценивает твою продукцию, прилагая, к этому минимум затрат. Если хапкидо оценивают по умению прыгать и падать — то, чтобы преуспеть на рынке, надо учить людей прыгать и падать — так как только это будет приносить доходы, а все остальное — то, что вообще-то называлось хапкидо — будет приносить только расходы.
И в этом разницы между Востоком и Западом нет. Разница в другом: на Западе нет больше никаких факторов, влияющих на поведение федераций, а у нас есть. Стилям, преподаваемым в странах бывшего Союза, нужна реальная боевая эффективность. Вот и получается противоречие: с одной стороны, наша федерация замыкается на западную, и должна работать по ее тренировочным и аттестационным программам, а с другой стороны, эти программы на родине теряют свою ценность. Но — в сознании обывателя «дан» уже важнее просто «черного пояса». А получить достаточно высокий дан можно только в зарубежной федерации. И все. Круг замкнулся.
Решение проблемы? Есть и решение. И даже не одно. Самое простое — простое, как апельсин. Забить на эти федерации и ассоциации. Все одно вреда от них получается больше, чем пользы.
Я понимаю, что для многих это неплохой кусок хлеба с маслом. И иногда даже под икру. Я не издеваюсь, я правда понимаю их. Это — вполне нормальный бизнес. Но, господа, так можно в конце концов остаться и без хлеба и без масла и без икры, разве нет? Когда боевые искусства деградируют до того, что станут вызывать у людей только тихую унылую скуку, а сообщение о том, что кто-то ими занимается — равносильно слову «идиот» — зарабатывать на них станет невозможно. А к тому идет.
Ведь можно же просто тренироваться, не покупая никаких данов и не продавая их. Не зарабатывать, а тренироваться. Можно жить даже на доходы от своей секции. Это — в том случае, если «просто забить». Есть и второе решение. Более сложное.
Можно переделать эту конструкцию так, чтобы она нормально работала у нас. Как переделывают «Мерседесы» для российских противотанковых дорог. Я описал, почему боевые искусства стали такими «странными». Так вот: этот процесс действует в обе стороны. Если нашлись умники, разработавшие те правила и условия, что угробили каратэ, айкидо и хапкидо, то найдутся и умники, способные разработать правила, которые их восстановят. Найти такую экономическую модель, при которых выполнение этих правил станет прибыльным. Провести, короче говоря, комплексный реинжиниринг системы. Это будет довольно дорого. И долго. И трудно. Но — очень полезно. И, в перспективе, очень денежно.
По логике-то, должно быть все строго наоборот: не европейцы должны оценивать наш уровень владения боевой техникой, а мы — их уровень. Потому, что боевую технику лучше знает и понимает тот, кто ее чаще применяет. А применяют ее чаще здесь, а не там.
И тренеров хороших у нас еще вполне достаточно. Благо, те фанаты, с которых я эту статью начал, никуда не исчезли, наоборот — ожили и расцвели, добравшись до хороших методичек, толстых богато иллюстрированных книг и Интернета, А если кто и плюнул на занятия из-за свирепой борьбы за место под солнцем — так у них и ученики были. Некоторые — такие же фанаты.
Как говорил незабвенный Форест Гамп: «Вот и все, что я могу сказать по этому поводу».