Присвоение поведения государству

ПРОЕКТЫ СТАТЕЙ ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

Ю.В. Якушев

Кафедра международного права Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия

В статье рассматривается деятельность Комиссии международного права ООН на её 58-й сессии в 2006 г. по вопросу об ответственности международных организаций. Анализируются взаимосвязи между принятыми статьями об ответственности государств за международно-противоправные деяния с проектами статей об ответственности международных организаций, а также подчёркиваются новые подходы в работе Комиссии международного права ООН по данной теме.

После завершения исследования по вопросу об ответственности государств за международно-противоправные деяния и принятия одноименного проекта статей, Комиссия международного права ООН (КМП) в соответствии с одобренными резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН приступила в 2002 году к рассмотрению темы «Ответственность международных организаций». Сфера охвата указанной темы также включает в себя изучение проблемы ответственности государств за международно-противоправные деяния международной организации.

Рассмотрение данных вопросов означает заполнение пробела статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния. В этом отношении в статье 57 об ответственности государств содержится следующая исключающая оговорка: «Настоящие статьи не затрагивают ни одного из вопросов ответственности по международному праву международной организации или любого государства за поведение международной организации» .

В ходе работы последних пяти сессий в 2002-2006 годах КМП рассмотрела четыре доклада Специального докладчика и утвердила в предварительном порядке 30 проектов (с комментариями) статей об ответственности международных организаций .

При подготовке указанных проектов статей КМП по возможности придерживается общей схемы изложения статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния. Несмотря на это, проект статей об ответственности международных организаций является самостоятельным текстом, не зависящим от статей об ответственности государств. Такой подход в работе КМП обуславливает как наличие ряда сходств, так и принципиальных различий между проектами статей об ответственности международных организаций с аналогичными по смыслу статьями об ответственности государств.

В этой связи нам бы хотелось остановиться более подробно на наиболее дискуссионных проектах статей об ответственности международных организаций, утверждённых КМП в предварительном порядке в 2006 г.

На очередной 58-й сессии КМП заслушала четвёртый доклад Специального докладчика об ответственности международных организаций, а также письменные замечания, полученные от международных организаций и правительств, на предыдущие проекты статей 1-16 .

Специальным докладчиком были предложены 13 проектов статей, составляющие пятую и шестую главы по данной теме: глава V (ст. 17-24) — «Обязательства, исключающие противоправность»; глава VI (ст. 25-30) — «Ответственность государства в связи с деянием международной организации» .

По завершении работы 58-й сессии КМП в предварительном порядке одобрила следующие проекты статей: статья 17 «Согласие», статья 18 «Самооборона», статья 20 «Форс-мажор», статья 21 «Бедствие», статья 22 «Состояние необходимости», статья 23 «Соблюдение императивных норм», статья 24 «Последствия ссылки на обстоятельство, исключающее противоправность», статья 25 «Помощь или содействие государства в совершении международно-противоправного деяния международной организацией», статья 26 «Осуществляемые государством руководство и контроль в совершении международно-противоправного деяния международной организацией», статья 27 «Принуждение международной организации со стороны государства», статья 28 «Международная ответственность в случае наделения компетенцией международной организации», статья 29 «Ответственность государства, являющегося членом международной организации, за международно-противоправное деяние этой организации» и статья 30 «Действия настоящей главы». Статья 19 «Контрмеры» будет подготовлена позднее в ходе рассмотрения вопросов о контрмерах в контексте имплементации ответственности международной организации .

Как и следовало ожидать, глава V проекта статей об ответственности международных организаций в целом составлена по аналогии с главой V статей об ответственности государств. Проекты статей 17-21 и 23-24 сформулированы идентично соответствующим статьям об ответственности государств за международнопротивоправные деяния . Это связано с тем, что положение международных организаций в основном не отличается от положения государств в отношении обозначенных в этих статьях аспектов. Единственные изменения заключаются в замене, там, где это требуется по смыслу, упоминаний о государстве на ссылки о международных организациях.

За исключением указанных проектов статей в главе V об ответственности международных организаций только проект статьи 22 «Состояние необходимости» приобрёл формулировку и смысловое наполнение отличное от соответствующего текста статьи 25 об ответственности государств, речь в которых идёт о возможности ссылки на состояние необходимости в качестве основания для исключения противоправности деяния по международному праву. Согласно статье 25 об ответственности государств, в качестве одного из прочих условий исключения противоправности государство может ссылаться на тот факт, что совершённое международно-противоправное деяние являлось единственным путём защиты существенного интереса этого государства от серьезной и неминуемой опасности. В отношении международных организаций данное условие ограничено только возможностью защиты интересов международного сообщества в целом, и лишь в той степени, в которой эта организация наделена полномочиями охранять эти интересы.

Проект статьи 22 «Состояние необходимости» содержит следующие положения:

«1. Международная организация не может ссылаться на состояние необходимости как на основание для исключения противоправности деяния, не соответствующего международно-правовому обязательству этой организации, за исключени-

ем тех случаев, когда это деяние: а) является единственным для организации средством защиты от большой и неминуемой опасности существенного интереса международного сообщества в целом, который организация в соответствии с международным правом по своей функции обязана защищать; и Ь) не наносит серьезного ущерба существенному интересу государства или государств, в отношении которых существует данное обязательство, или международного сообщества в целом.

2. В любом случае международная организация не может ссылаться на состояние необходимости как на основание для исключения противоправности, если: а) данное международно-правовое обязательство исключает возможность ссылки на состояние необходимости; или Ь) эта организация способствовала возникновению состояния необходимости» .

Глава VI об ответственности международных организаций представляет собой новый подход в работе КМП ООН по указанной теме, поскольку не имеет точного соответствия среди статей об ответственности государств. Несмотря на то, что четыре из шести проектов статей (статьи 25-27, 30) главы VI составлены по аналогии с главой IV «Ответственность государства в связи с деянием другого государства» проекта статей об ответственности государств, статьи 28-29 относятся исключительно к рассматриваемой в главе VI теме об ответственности государства за деяния международной организации.

Как указывает Специальный докладчик, случаи уклонения государствами-членами от соблюдения международных обязательств путём передачи функций международной организации являются частым примером в практике по вопросам ответственности международных организаций и их государств-членов . Проект статьи 28 об ответственности международных организаций предполагает, что отныне государство, являющееся членом международной организации, не сможет уклониться от ответственности по международному праву, «перепоручив» этой организации выполнение деяния, которое было бы противоправным для указанного государства .

Положения статьи 28 «Международная ответственность в случае наделения компетенцией международной организации» сформулированы следующим образом:

«1. Государство, являющееся членом международной организации, несет международную ответственность, если оно обходит одно из международно-правовых обязательств, наделяя эту организацию компетенцией в связи с таким обязательством, а эта организация совершает деяние, которое, в случае его совершения этим государством, представляло бы собой нарушение этого обязательства.

2. Пункт 1 применяется независимо от того, является ли данное деяние международно-противоправным для этой международной организации» .

Что касается международной ответственности государства в связи с членством в международной организации, то после долгих обсуждений КМП пришла к выводу, что по общему правилу государство-член международной организации не может считаться ответственным за поведение международной организации, только лишь в силу своего членства в этой организации . По мнению КМП, данное общее правило имеет два исключения . Первое исключение касается случая, когда государство-член соглашается нести ответственность за деяние международной организации, а второе — если государство-член дало повод потерпевшей стороне полагаться на ответственность этого государства. В любом случае международная ответственность государства будет считаться субсидиарной, если не оговорено иное. Принимая во внимания практику судебных споров по данному вопросу, указанные положения были закреплены в проекте статьи 29 «Ответствен-

ность государства, являющегося членом международной организации, за международно-противоправное деяние этой организации»:

«1. Без ущерба для положений проектов статей 25-28 государство, являющееся членом международной организации, несет ответственность за международнопротивоправное деяние этой организации, если: а) оно согласилось нести ответственность за это деяние; или Ь) оно дало повод потерпевшей стороне полагаться на его ответственность.

2. Презюмируется, что международная ответственность государства, возникающая в соответствии с пунктом 1, является субсидиарной» .

Таким образом, как видно из проведённого краткого анализа, при подготовке проектов статей об ответственности международных организаций КМП придерживается общей схемы статей об ответственности государств за международнопротивоправные деяния, за исключением главы VI, в которую вошли два проекта статей, не имеющих прямого аналога в статьях об ответственности государств.

Работа Комиссии международного права ООН по теме «Ответственность международных организаций» продолжается.

ЛИТЕРАТУРА

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

2. Документ ООН A/CN.4/564.

3. Документ ООН A/CN.4/564/Add. 1.

4. Документ ООН A/CN.4/L.687.

5. Документ ООН A/CN.4/L.687/Add.l (с добавлениями).

6. Лукашук И.И. Право международной ответственности. — М.: Волтере Клу-вер, 2004. — 432 с.

7. Резолюция ГА ООН 56/83.

THE DRAFT ARTICLES ON THE RESPONSIBILITY OF INTERNATIONAL ORGANIZATIONS

Y.V. Yakushev

Department of International Law Peoples’ Friendship University of Russia Miklukho-Maklaya St., 6, 117198 Moscow, Russia

Проблема присвоения поведения государству в международном финансовом праве, несомненно, заслуживает рассмотрения, поскольку дает ключ к пониманию финансовых последствий действий или бездействия тех или иных государственных органов для самих органов и для государства в целом. Присвоение поведения государству позволяет однозначно определить применимость международного права к соответствующим сделкам.
В Резолюции 56/83 Генеральной Ассамблеи ООН от 12 декабря 2001 г., приложением к которой является «Ответственность государств за международно-противоправные деяния» <1>, установлено, что «поведение любого органа государства рассматривается как деяние данного государства по международному праву независимо от того, осуществляет ли этот орган законодательные, исполнительные, судебные или какие-либо иные функции, независимо от положения, которое он занимает в системе государства, и независимо от того, является ли он органом центральной власти или административно-территориальной единицы государства» (п. 1 ст. 4).
———————————
<1> Резолюция 56/83 Генеральной Ассамблеи ООН (2001 г.). Ответственность государств за международно-противоправные деяния. URL: http://docs.cntd.ru/document/901941379 (дата обращения: 26.04.2017).
При этом как деяния государства понимается:
1) поведение лица или образования, не являющегося органом государства, но уполномоченного правом этого государства осуществлять элементы государственной власти (ст. 5);
2) поведение органа, предоставленного в распоряжение государства другим государством (ст. 6);
3) превышение органами своих полномочий или нарушение указаний (ст. 7);
4) действие лица или группы лиц по указаниям либо под руководством или контролем этого государства (ст. 8);
5) фактическое осуществление лицом или группой лиц элементов государственной власти в отсутствие или при несостоятельности официальных властей и в условиях, требующих осуществления таких элементов власти (ст. 9).
Положения Резолюции ГА ООН 56/83, разработанные Комиссией по международному праву ООН, являются достаточной правовой основой для определения субъекта, несущего ответственность за невыполнение соответствующих финансовых обязательств. Вероятно, именно наличие Резолюции является причиной отсутствия многосторонней международной конвенции по данному вопросу.
В зарубежной доктрине государство трактуется как некое «единство», как отдельное юридическое лицо вне зависимости от того, что в соответствующей национальной правовой системе органы государства представляют собой различные юридические лица (министерства, ведомства и иные юридические образования), имеющие определенные права и обязанности, выступающие в суде и несущие ответственность <2>.
———————————
<2> Martha R.S.J. The Financial Obligations in International Law. Oxford: Oxford University Press, 2015. P. 31.
Понимание государства как единства содействует пониманию такого явления, как отнесение действий государственных органов на счет государства, т.е. которые для целей международного права могут быть присвоены государству (attributable to the States) <3>.
———————————
<3> Ibid.
Чаще всего возникает вопрос о возможности присвоения государству действий центральных банков, национальных агентств развития и финансовых органов (налоговых, таможенных органов, министерства финансов, казначейства и др.), в частности: 1) валютных своп-соглашений центральных банков; 2) двухсторонних займов и грантов, предоставленных национальными агентствами развития; 3) предоставление государственными агентствами — центральными банками и денежными властями — кредитов международным организациям и др.
Ряд зарубежных авторов, например Р. Квадри, поддерживают позицию, что действия любого органа субъекта международного права рассматриваются как действия самого субъекта международного права вне зависимости от сферы международного права при условии, что совершенное действие по своей природе есть акт правительства <4>. Аналогичного мнения придерживается Дж. Кроуфорд <5>.
———————————
<4> R. Quadri. Diritto Internazionale Pubblico. Liguori, 1989. P. 391 — 395. А также см.: R. Quadri. Cours general de droit international public. 1964. RdC 113: 237, 382 — 383.
<5> Crawford J. The International Law Commission’s Articles on State Responsibility. Cambridge University Press, 2002. P. 94 — 99.
Основываясь на работе Комиссии по международному праву, Международный суд ООН (далее — Суд) определил, что согласно «общепризнанному правилу международного права действия любого органа государства должны рассматриваться как действия этого государства» и что это правило «имеет обычно-правовой характер» <6>.
———————————
<6> Difference Relating to the Immunity From Legal Process of a Special Rapporteur of the Commission on Human Rights (Advisory Opinion), 29 April 1999. URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/100/7619.pdf (дата обращения: 10.04.2017).
В течение какого-то времени решения международных судов и трибуналов по вопросу о том, кто, кроме классических официальных лиц типа глав государств, глав правительств, министров иностранных дел и послов, вправе принимать международные юридические обязательства для государства, были немногочисленны. Но по ряду дел Суд установил, что «общепризнанным правилом международного права является правило, согласно которому глава государства, глава правительства и министр иностранных дел представляют свои государства просто в силу своих функций, включая совершение от имени государства односторонних актов, имеющих силу международного обязательства» <7>.
———————————
<7> Например, в деле Case Concerning Armed Activities on the Territory of the Congo (New Application 2002) (Democratic Republic of the Congo v Rwanda) (Judgment of 3 February 2006). URL: http://www.icj-cij.org/docket/index.php?pr=581&code=crw&p1=3&p2=3&p3=6&case=126&k=19 (дата обращения: 05.05.2017).
Однако в последние несколько десятилетий Международному суду пришлось разрешать проблему, могут ли соглашения неформального характера, подписанные официальными лицами государства, не имеющими специальных полномочий на создание юридических обязательств от имени государства, юридически обязывать эти государства <8>.
———————————
<8> H. Thirlway. The Law and Procedure of the International Court of Justice 1960 — 1989. Supplement, 2007: Parts Four, Five and Six (2008). British Yearbook of International Law 78: 17. P. 39 — 42.
Вывод Суда был таков: все зависит от характера действий, выполненных соответствующим ведомством. Если правительственные ведомства государства совершают действия во исполнение своих публичных функций, эти действия представляют собой acta jure imperii <9>, а значит, могут быть отнесены на счет соответствующего государства <10>. Однако И. Берньер считает, что такой вывод не создает преюдиции в вопросе о том, могут ли эти образования, провинции, подразделения и др. непосредственно быть привлечены к ответственности за нарушение международных обязательств <11>.
———————————
<9> Acta jure imperii — действия государства, предпринимаемые во исполнение своих суверенных полномочий.
<10> Bernier I. International Legal Aspects of Federalism. Archon Books, 1973. P. 83 — 151.
<11> Bernier I. International Legal Aspects of Federalism. Archon Books, 1973. P. 83 — 151.
В деле Anglo-Iranian Oil Company <12> Международный суд отказал в признании соглашения о нефтяной концессии 1933 г. соглашением между двумя суверенными государствами — Ираном и Великобританией.
———————————
<12> Anglo-Iranian Oil Company (Jurisdiction) (Judgment), 22 July 1952, ICJ Reports 1952, 93. URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/16/1997.pdf (дата обращения: 09.04.2017); Краткое резюме судебного решения: URL: http://www.icj-cij.org/docket/index.php?sum=82&p1=3&p2=3&case=16&p3=5 (дата обращения: 09.04.2017).
Дело возникло из принятого Ираном в 1951 г. Закона о прекращении концессии Англо-иранской нефтяной компании и экспроприации ее нефтеперегонного завода.
Великобритания настаивала, что соглашение о концессии было заключено между Ираном и Великобританией как двумя суверенными государствами при посредничестве Совета Лиги Наций и что акт национализации нарушает международное право.
Однако Суд установил, что соглашение, которым Англо-иранской нефтяной компании предоставлена иранская концессия и которое якобы было нарушено актом национализации, являлось только концессионным контрактом между Ираном и иностранной компанией. Суд обосновал свою позицию тем фактом, что Великобритания не была формальной стороной соглашения и что ситуация не может быть изменена даже фактом участия в переговорах Совета Лиги Наций. Более того, Суд установил, что соглашение не регулирует никаких публичных вопросов, напрямую касающихся двух правительств. Таким образом, оно не может устанавливать правовые нормы между двумя государствами.
Как видно, в деле Anglo-Iranian Oil Company отсутствие структурной связи между государством и лицом, а также отсутствие связи между предметом соглашения и исполнением государственных функций привели к отказу Суда присвоить государству действия иных лиц. В другом деле — Maffezzini — наличие таких связей закономерно привело к обратному выводу <13>.
———————————
<13> Emilio Agustin Maffezini v. Kingdom of Spain (Decision of the Tribunal on Objections to Jurisdiction), ICSID Case N ARB 97/7, 25 January 2000. URL: http://www.italaw.com/sites/default/files/case-documents/ita0479.pdf (дата обращения: 09.04.2017); http://isdsblog.com/2015/11/12/isds-case-summary-maffezini-v-spain/; (2002) ICSID Rep 5: 396; ILR 124: 1 — 61.
Инвестор Маффецини совершил инвестиции в испанское юридическое лицо SODIGA, которое считал публичным образованием. В судебном процессе Испания отстаивала позицию, что это частная компания, действия которой не могли быть присвоены государству. В своем решении Трибунал (Международный центр по урегулированию инвестиционных споров) заключил, что на момент совершения действий, ставших основанием для спора, SODIGA находилось в стадии трансформации из государственно-ориентированного лица (state-oriented) в рыночное лицо (market-oriented), часть функций которого были по существу государственными, а часть — коммерческими. Согласно позиции Трибунала оценка SODIGA как государственного ведомства должна была производиться как со структурной, так и с функциональной точки зрения. Трибунал решил, что поскольку лицо было создано государством, то оно являлось структурной частью государства. Более того, поскольку оно было создано для исполнения государственных действий, его действия с точки зрения функциональной были относимыми на счет государства.
Таким образом, в зарубежной доктрине и судебной практике используются два критерия — структурный и функциональный — для определения связи лица с государством. В деле Arrest Warrant Международный суд разъяснил, что именно функциональный тест определяет, относится ли лицо к системе организации государства <14>.
———————————
<14> Arrest Warrant of 11 April 2000 (Democratic Republic of the Congo v. Belgium) (Judgment), ICJ Rep 2002, 3. P. 29. URL: http://www.icj-cij.org/docket/index.php?sum=591&p1=3&p2=3&-case=121&p3=5 (дата обращения: 09.04.2017).
При этом согласно практике Международного суда для присвоения поведения государству степень автономии государственного органа согласно внутреннему праву не имеет существенного значения. Так, в деле Cumarasawanny Суд вынес заключение, что «действия органа государства, даже независимого от исполнительной власти, должны рассматриваться как действия государства» <15>.
———————————
<15> Difference Relating to the Immunity From Legal Process of a Special Rapporteur of the Commission on Human Rights (Advisory Opinion), 29 April 1999. URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/100/7619.pdf (дата обращения: 10.04.2017), ICJ Rep 1999 62, paras 87 — 88.
В российском законодательстве международные договоры Российской Федерации, заключенные с иностранными государствами, международными организациями и иными образованиями от имени Российской Федерации, — это межгосударственные договоры, от имени Правительства Российской Федерации — межправительственные договоры, от имени федеральных органов исполнительной власти или уполномоченных организаций — договоры межведомственного характера <16>. И. Лукашук обращает внимание, что все виды договоров относятся к категории договоров РФ <17>, т.е. публичных международных договоров. Однако эта квалификация не объясняет, кто же несет ответственность, в частности финансовую, за несоблюдение или нарушение договора — сама Россия или ведомство.
———————————
<16> Пункт 2 ст. 3 Федерального закона от 15.07.1995 N 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 29. Ст. 2757.
<17> Лукашук И.И. Современное право международных договоров: В 2 т. / Рос. Акад. наук, Ин-т государства и права. М.: Волтерс Клувер, 2004. Т. 1. Заключение международных договоров. С. 376.
Гражданское законодательство вносит некоторую ясность только в отношении разделения ответственности между Российской Федерацией, субъектами Российской Федерации и муниципальными образованиями, которые несут самостоятельную имущественную ответственность по своим обязательствам (ст. 126 Гражданского кодекса Российской Федерации), но не между государством и его органами. Является ли это однозначным признанием того, что за действия государственных органов всегда отвечает Российская Федерация?
Практика функционирования ведомств показывает, что в некоторых случаях возникают серьезные проблемы с идентификацией субъекта ответственности. Так, в начале второй декады 2000-х гг. Федеральная таможенная служба подала иск в один из судов США к «Бэнк оф Нью-Йорк» и подписала договор с иностранными адвокатами о выплате гонорара успеха. Особенность механизма расчетов согласно договору заключалась в том, что по присуждении исковой суммы в несколько миллиардов долларов ответчик должен был разделить платеж на две части: одну перечислить на счет ФТС, а гонорар успеха — сразу на счет адвокатов. Однако более глубокий юридический анализ сделки показал, что такой механизм неправомерен и ФТС не имела полномочий соглашаться на него.
Вся взысканная сумма должна была поступить в федеральный бюджет Российской Федерации на единый счет Казначейства в Банке России, а затем уже ее часть — адвокатам. Однако в бюджете на соответствующий год такие суммы не были учтены, соответственно, ни в доходной части, ни, что более важно, в расходной. Юридически в данном случае ведомство присвоило себе полномочия законодателя, и за его действия должно было бы отвечать государство. Но процедура отнесения ответственности на счет государства была нарушена и корректировке не подлежала, поэтому иск был отозван, а ситуация с адвокатами разрешена политическими средствами.
Более юридически проработанной представляется деятельность Министерства финансов Российской Федерации (Минфина России). В результате действий Минфина России у государства возникают различные финансовые обязательства, поскольку оно действует по поручению Правительства.
Полномочия Минфина России, в результате реализации которых международные обязательства возникают у Российской Федерации, весьма обширны. Так, Минфин по поручению Правительства Российской Федерации:
— согласно ст. 165 Бюджетного кодекса Российской Федерации осуществляет сотрудничество с международными финансовыми организациями; разрабатывает программу государственных внешних заимствований Российской Федерации и является уполномоченным Правительством Российской Федерации федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим государственные внутренние и внешние заимствования, разрабатывает программу государственных гарантий Российской Федерации в иностранной валюте и программу государственных гарантий Российской Федерации в валюте Российской Федерации; представляет Правительство Российской Федерации на переговорах о предоставлении государственных гарантий Российской Федерации и предоставляет (выдает) от имени Российской Федерации государственные гарантии Российской Федерации; осуществляет управление государственным долгом и государственными финансовыми активами Российской Федерации.
Эти полномочия соотносятся с нормой п. 3 ст. 2 Федерального закона «Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг» <18>, согласно которой Минфин России выступает эмитентом государственных ценных бумаг Российской Федерации. Данные полномочия также закреплены в Постановлении Правительства РФ от 30.06.2004 N 329 «О Министерстве финансов Российской Федерации».
———————————
<18> Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 31. Ст. 3814.
Эти полномочия дают Минфину России право заключать разнообразные международные финансовые договоры и соглашения, обязательные для России, например с международными финансовыми организациями — МВФ, МБРР, ЕБРР, Парижским клубом кредиторов и др., займы, кредиты, гарантии и проч., но в объемах и согласно перечню финансовых инструментов, которые установлены в соответствующем законе о бюджете Российской Федерации.
И если полномочия Минфина России на создание международных обязательств для Российской Федерации как субъекта международного права вполне легитимны и предусмотрены во внутренних нормативных правовых актах, то, например, Федеральной налоговой службе для подписания Многостороннего соглашения об автоматическом обмене финансовой информацией (Multilateral Competent Authority Agreement) в рамках общего стандарта автоматизированного обмена финансовой информацией (CRS) (май 2016) <19> от имени Российской Федерации потребовались специальные полномочия — соответствующее распоряжение Правительства Российской Федерации <20>.
———————————
<19> URL: https://www.pwc.ru/ru/legal-services/news/assets/flash-crs-russia-11052016-rus.pdf (дата обращения: 09.04.2017).
<20> Распоряжение Правительства Российской Федерации от 30.04.2016 N 834-р «О подписании Многостороннего соглашения о компетентных органах об автоматическом обмене финансовой информацией». URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201605050025 (дата обращения: 08.05.2017).
Таким образом, следует понимать, что именно практика международных судов и арбитражей является критерием оценки действий органов государства как создающих или не создающих международные обязательства для государства. Эта практика исходит из понимания единства государства и его органов с использованием структурного и функционального подходов для присвоения поведения государству и, соответственно, определения субъекта международной финансовой ответственности. Это требует четкого и однозначного формулирования прав и обязанностей органов государства в соответствующих нормативных правовых актах по части создания международных обязательств для государства и самого органа. Пока, к сожалению, возможность создания таких обязательств можно выявить только выводным аналитическим путем.
Формула п. 2 ст. 3 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» о межведомственных договорах не позволяет точно определить сферу действия таких договоров и, следовательно, субъект международного обязательства.
Литература
1. Лукашук И.И. Современное право международных договоров: В 2 т. / И.И. Лукашук; Российская Академия наук, Институт государства и права. М.: Волтерс Клувер, 2004. Т. 1. Заключение международных договоров. С. 376.