Содержание
Юридическая техника и концепция юридической техники
Юридическая техника — это совокупность методов, принципов, средств и приемов, используемых в соответствии с принятыми правилами при выработке и систематизации нормативно-правовых актов для обеспечения их совершенствования. Важнейшая ее разновидность — законодательная (правотворческая), в частности, кодификационная техника.
Краткая история появления дисциплины
Авторство термина принадлежит немецкому правоведу Рудольфу фон Иерингу (1818-1892). Юридическая техника является частью его основного труда «Дух римского права на различных ступенях его развития», параграфы 37-41. В России издавалась в 1860 году в четвертом томе «Юридических записок», в 1905 году отдельным изданием и в настоящее время, например, издание в переводе Ф.С. Шендорфа. Большая заслуга в разработке юридической техники принадлежит Ф. Бэкону, Т. Гоббсу, Дж. Локку, Ш.-Л. Монтескье, И. Бентаму и другим известным правоведам. В России идеи технико-юридического характера высказывались всеми руководителями государства, однако, особый след оставили Петр I в ряде его указов, Екатерина II в её Наказе Уложенной комиссии, М.М. Сперанский и другие.
Основные принципы юридической техники
К основным принципам юридической техники в специальной литературе относят:
а) общие принципы управления применительно к правотворчеству: соответствие правового воздействия государственной политике в данной сфере общественных отношений; полнота и конкретность регулирования; своевременность введения правового акта в действие; реализуемость правового решения (наличие соответствующих ресурсов, организационных и правовых механизмов и т.д.);
б) принцип системности права: структурирование права на отрасли, подотрасли, субинституты и институты, а также установление взаимоотношений правовых актов по их юридической силе; соответствие по целям и непротиворечивость по содержанию нового и действующих правовых актов; соответствие вида правового акта компетенции издавшего его органа; изменение действующего законодательства в связи с принятием нового акта;
в) соответствие выражения языковыми средствами существу (концепции) правового решения; обеспечение точного понимания (интерпретации) положений правового акта всеми субъектами правоотношений; правильность оформления акта как официального юридического документа.
Основные элементы юридической техники
Для реализации принципов разработки правовых актов в правотворчестве используются разнообразные элементы юридической техники, в том числе такие, как:
а) применение определенных режимов (методов) юридического регулирования, видов норм и логической структуры норм. Особые юридические режимы (например, общедозволительный, разрешительный) характерны для публичного и частного права, отдельных отраслей права и ориентированы на те или иные способы правового регулирования — дозволения, обязывания, запрещения;
б) использование различных способов изложения предписаний, классифицируемых по степени обобщенности нормативного материала, по полноте использования элементов (гипотеза — диспозиция — санкция; диспозиция — санкция; гипотеза — диспозиция) юридической нормы, по специализации (дефинитивной, оценочной, диспозитивной и т.п.) той или иной статьи, по использованию внутренних и внешних ссылок;
в) следование законам и правилам формальной логики. Основные законы логики (тождества, противоречия, исключенного третьего и достаточного основания, определение понятия через ближайший род и видовое отличие) используются в правотворчестве для построения как правовых актов в целом, так и их отдельных частей и положений;
г) соблюдение требований к терминологии правовых актов, таких, как единство, смысловая однозначность, стилистическая нейтральность, системность терминологии, распространенность и общепризнанность, стабильность, доступность, корректность;
д) использование юридического языка и официально-делового стиля;
е) применение юридических конструкций, устойчивых схем и моделей, устанавливающих соотношения прав, обязанностей и ответственности субъектов правоотношений; целей, задач и принципов правового регулирования, правовых определений;
ж) следование определенным правилам документоведения по использованию реквизитов и оформления правового акта в целом, а также его структурных частей, использование дополнительных структурно-смысловых элементов, таких, как примечания, таблицы и т.п.
Например, в начале правовых актов помещают общие положения, которые могут устанавливать цели, задачи и основные принципы регулирования, определения используемых терминов. Заключительные статьи нормативных правовых актов содержат положения о сроках и порядке введения акта в действие, об отмене, изменениях и дополнениях действующих актов в связи с принятием данного нормативного правового акта. Нарушения принципов и правил юридической техники можно считать юридическими ошибками.
Конкурс «Принудительные меры воспитательного воздействия: к исправлению без судимости», в рамках которого студенты и аспиранты смогут представить свои работы, стартовал 12 марта. В нем принимают участие учащиеся МГУ, МГИМО, МГЮА им. Кутафина, Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, Академий МВД, Генеральной прокуратуры и Следственного комитета.
Конкурс направлен на «выработку новой современной государственной политики в сфере гуманизации ответственности несовершеннолетних, впервые совершивших преступления небольшой и средней тяжести, а также на создание современной системы профилактики преступлений несовершеннолетних», пояснила депутат.
«Мы очень рассчитываем на профессиональный и творческий подход молодых людей в разработке предложенной темы. Очень важно, что саму идею конкурса поддержали Генеральная прокуратура, Министерство юстиции, Министерство образования и науки, Министерство труда… После этого, учитывая работы молодых людей, меры, предложенные ими, мы приступим к разработке федерального закона», — сказала Ирина Яровая 
Яровая
Ирина Анатольевна Депутат Государственной Думы избран в составе федерального списка кандидатов, выдвинутого Всероссийской политической партией «ЕДИНАЯ РОССИЯ» .
Конкурс пройдет в два этапа: первый этап – на базе вуза, а в рамках второго этапа, который состоится в конце мая, в Государственной Думе пройдет защита работ студентов и аспирантов, по итогам которой конкурсная комиссия определит победителей и призеров. После этого начнется разработка федерального закона.
«Мы предлагаем принципиально изменить логику: сделать правилом воспитательные меры и исключительной мерой уголовное наказание в отношении несовершеннолетних, совершивших впервые преступления небольшой и средней тяжести. Необходимы не только серьезные изменения в существующей уголовной политике в отношении несовершеннолетних, но и формирование фактически новой системы координат в общественном и государственном взаимодействии», — подчеркнула депутат.
«Меры воспитательного характера, которые есть сегодня, малоэффективны, но при этом даже они эффективнее, чем меры наказания. Альтернатива уголовному наказанию все равно оказывает большее положительное воздействие на несовершеннолетнего, чем меры уголовного преследования, после которых мы наблюдаем рецидив», — считает Ирина Яровая.
Напомним, предложение о гуманизации ответственности несовершеннолетних, совершивших преступления небольшой и средней тяжести, было высказано Ириной Яровой на заседании Координационного совета при Президенте РФ по реализации Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012–2017 годы. Предложение было поддержано Президентом РФ.
В отечественной литературе большое внимание уделяется как языку права в целом*(30) так и отдельным сторонам его существования и функционирования (правовым понятиям, дефинициям, их отраслевым особенностям)*(31). В качестве предмета исследования чаще всего выступают прикладные аспекты:
— роль лингвистических знаний в правотворчестве;
— языковое качество нормативных и иных актов;
— филологические приемы толкования права;
— правовая (в первую очередь, судебная) риторика;
— лингвистическая экспертиза;
— значение речевой культуры для обучения юристов.
Значительная, хотя и меньшая, часть работ затрагивает саму природу юридического языка, его особенности по сравнению с естественным языком, стиль, а также структуру юридического языка как целостного явления*(32).
Своим возникновением, развитием и функционированием право во многом обязано языку. Становление и развитие языка права происходит под влиянием множества факторов, среди которых исследователи называют категориальный строй общественного сознания; особенности правового мировоззрения; состояние правовой системы общества; особенности законотворческой деятельности. Безусловно, необходимо добавить в этот перечень факторов национальный язык, а также все исторические особенности и этапы его формирования.
В тексте нормативного акта ближайшим после НПП уровнем, соответствующим понятию сложного синтаксического целого, является статья нормативного акта или ассоциация НПП. Любая статья представляет собой связный текст, синтаксический анализ которого показывает, что в подавляющем большинстве случаев генеральное НПП формулируется в виде коммуникативно-сильного предложения. Структура подобных предложений позволяет понять их смысл, независимо от условий контекста, поэтому их называют контекстуально независимыми. Конкретизирующие НПП часто бывают выражены коммуникативно-слабыми (контекстуально зависимыми) предложениями, что соответствует общей логике построения сложного синтаксического целого.
Более крупные структурные части правового акта (параграфы, главы, разделы), весь юридический документ в целом также представляют собой связные тексты. В результате формируется сложная система, включающая тексты разного объема и уровня сложности, образующие в совокупности гипертекст — право. Язык права обслуживает все сферы его существования, образуя при этом несколько уровней (или срезов), которые тесно взаимосвязаны между собой и представляют в совокупности функциональную структуру юридического языка. А.Н. Шепелев включает в нее следующие элементы: 1) язык закона, 2) язык правовой доктрины, 3) профессиональная речь юристов, 4) язык процессуальных актов, 5) язык договоров.
Н.Д. Голев называет четыре сферы «пересечения» языка и права:
— язык как объект правового регулирования;
— язык как средство законодательной деятельности;
— язык как средство правоприменительной деятельности;
— язык как средство юридической науки.
Подобные классификации можно обнаружить не только в отечественных источниках. Так, В. Отто выделяет следующие «слои» юридического языка:
— язык законов;
— язык судебных решений;
— язык юридической науки и экспертиз;
— язык ведомственного письменного общения;
— административный жаргон.
Сандрини говорит о трех типах юридических текстов, функционирующих в различных сферах:
— правотворчество (договоры, уставы);
— осуществление правосудия (судебные решения, показания, экспертизы, иски и т.д.);
— административные тексты (ведомственный язык и язык ведомственной корреспонденции).
Встречаются и более подробные классификации. К примеру, В.Б. Исаков выделяет более шести субстилей юридического языка. Однако, как представляется, стилистические различия между некоторыми из них не очень значительны:
1) язык законодательства;
2) язык подзаконных правовых актов (по нашему мнению, первые две группы, в стилистическом плане, имеют больше сходства, чем различия);
3) язык правоприменительной практики;
4) язык юридической науки;
5) язык юридического образования;
6) язык юридической журналистики и др.
М.Л. Давыдова с точки зрения стилистического своеобразия, выделяет 4 уровня юридического языка:
1) язык нормативно-правовых актов;
2) язык правоприменительных и иных индивидуальных актов;
3) профессиональная речь юристов;
4) язык правовой доктрины.
Стилистическую основу языка права составляют три функциональных стиля: официально-деловой, научный, публицистический.
1. Официально-деловой стиль является преобладающим для юридического языка, так как «обслуживает» два важнейших его уровня:
а) язык законов (и иных нормативных актов) — законодательный подстиль;
б) язык других юридических документов — обиходно-деловой подстиль.
Язык законов при этом можно рассматривать как эталонный по отношению другим уровням. Во-первых, к его качеству (точности, краткости, понятности, правильности) предъявляются повышенные требования, поэтому в большинстве случаев он выступает как образец грамотно составленного документа.
Во-вторых, по отношению к другим уровням права закон обладает особой авторитетностью, что приводит к копированию или использованию аналогичных языковых средств, а также цитированию значительных отрывков законодательного текста (отсюда, например, проблема воспроизведения, дублирования НПП).
Язык других юридических документов включает множество подгрупп: язык процессуальных актов, язык управленческих актов, язык договоров, язык документов, составляемых обычными гражданами, и т.д. По содержанию эти документы отличает от закона их казуальный характер.
Наиболее сложная проблема в этой области на сегодня — терминологическая чистота, ясность и простота понятийных конструкций законопроекта. Ошибки в законодательной технике, применяемой при подготовке законопроектов, могут быть различными, но чаще всего они связаны с нечетким или неправильным использованием юридических терминов, некорректным языковым и предметным оформлением законов.
Выработка стройной и единообразной системы юридических понятий и терминов, используемых в российском законодательстве, жизненно необходима, и это одно из самых приоритетных направлений правовой реформы. Только такая система сможет обеспечить единообразное толкование правовых предписаний, а следовательно, единообразное и правильное применение каждой правовой нормы. Таким образом, в комплексе с другими первоочередными задачами в области законотворчества одним из важнейших приоритетов должна стать работа по созданию единого словаря правовых понятий (словаря юридической лексики), тезауруса, охватывающего все отрасли права. Такой словарь поможет упорядочить юридическую терминологию, используемую в законодательстве. А это является необходимым условием обеспечения внутреннего единства и действенности законодательства, да и всей правовой системы.
Параллельно необходимо подготовить многоязычные юридические словари-тезаурусы по примеру тезауруса EUROVOC. Следует отметить, что работа в этом направлении уже ведется, и достаточно активно. Парламентской библиотекой в рамках проекта перевода на русский язык и адаптации тезауруса Европейского парламента EUROVOC подготовлена и издана его русская версия.
Язык и стиль федерального закона. Одно из основных требований, предъявляемых к законодательному языку, — ясность, точность и корректность изложения правовых предписаний.
Федеральный закон должен быть сформулирован так, чтобы он наилучшим образом отвечал целям, поставленным перед ним, а его содержание было бы доступно, понятно и должностным лицам, и гражданам. Язык закона, его правовых предписаний является составной частью юридического языка, обладающего такими признаками, как однозначность, формализация и нормирование средств выражения.
Федеральные законы излагаются на русском языке — государственном языке Российской Федерации.
Нормы федерального закона формулируются по возможности короткими фразами, четкими, доступными для понимания словами. Не допускается употребление устаревших и многозначных слов и выражений, образных сравнений, эпитетов, метафор.
Особенностями стиля законодательного текста являются его директивность и официальность. Директивность норм закона выражается в формулировках, которые носят обязательный, волевой и властный характер. Стиль закона — это стиль строгих предписаний, требований выполнять установленные законом правила. Директивностью норм определяется его официальность, которая закрепляет государственную волю. Официальность стиля выражается в установленных законом обязательных правилах поведения, официальных процедурах принятия; подписания и опубликования закона. Требования законодательной технологии к стилю закона выражаются в соблюдении логики всех структурных единиц, последовательности изложения, экономичности, рациональности, а также однозначности и четкости изложения смысла правовых предписаний.
Критериями качества закона с лингвистической точки зрения являются простота, краткость, ясность и точность.
Простота текста закона характеризуется прямым порядком слов (за подлежащим следует сказуемое), отсутствием громоздких конструкций, а также умеренным использованием причастных и деепричастных оборотов. Чем проще текст для понимания, тем вероятнее будет его исполнение.
Краткость закона характеризуется максимально сжатым изложением его текста, отсутствием повторов и малоинформативных сочетаний в его тексте. Критерий краткости сосредоточивает внимание субъекта на сути закона.
Ясность означает понятность текста читателю, что обеспечивается максимально допустимой простотой текста, при этом нельзя отказываться от употребления юридических профессионализмов, непонятных большинству населения. Ясность закона способствует правильному и полному выявлению содержащейся в нем информации, обеспечивает эффективность действия нормативных предписаний закона.
Точность означает «достижение наибольшего соответствия между идеей, мыслью и воплощением этой мысли в законодательной формуле»*(33).
Точность нормативно-правовых предписаний обеспечивается с помощью таких требований, как использование четких, недвусмысленных дефиниций понятий; отсутствие в тексте закона двусмысленных и многозначных терминов; редким использованием в безличных предложениях глагольно-неопределенных конструкций и не поясняемых далее слов, типа «нередко», «другие», «в случае необходимости».
Стремление к точности противостоит стремлению к простоте. Технико-юридический критерий точности занимает доминирующую позицию, так как текст закона должен быть прежде всего максимально точен, и лишь затем по возможности прост.
Любые нарушения критериев языкового аспекта закона затрудняют восприятие текста нормативных актов, создают ситуации, когда заинтересованные лица неправильно понимают соответствующие нормативно-правовые предписания либо вовсе не могут понять смысл и содержание нормы права.
Логический аспект нормы права в теории права нуждается в основательном изучении. Только в некоторых исследованиях обращается внимание на такое свойство нормы права, как формальная определенность*(34).
С критерием определенности связываются прежде всего правила употребления в тексте закона терминов и понятий. В частности, термин требуется использовать только в значении, данном его легальной дефиницией, не следует давать одному и тому же термину несколько дефиниций и допускать для выражения одной мысли различные термины.
Критерий определенности требует закрепления в тексте закона легальных определений наиболее значимых терминов, понятий. Это устранит споры о «духе» закона при правоприменении.
Критерий логической непротиворечивости закона подразумевает, что текст закона свободен от внутренних противоречий самому себе. Непротиворечивость характеризуется требованием исключать противоречия в тексте как одного, так и разных законов.
Нарушение принципа непротиворечивости приводит к деформации системы права, так как под угрозой оказывается основная функция права — быть целостным, единым регулятором общественных отношений. Противоречивость является грубой ошибкой законодателя, однако, очень распространенной и опасной. Противоречивость заключается в том, что отрицается то положение, которое недавно утверждалось. Противоречие может быть контактным, когда отрицание следует непосредственно за утверждением, или дистантным, когда отрицание отделено от утверждения значительным промежутком текста.
Последовательность как свойство правильного логического мышления является обязательным признаком логического аспекта качества закона и характеризуется двумя требованиями: первое, последовательное развитие мысли законодателя в тексте закона; Второе, последовательное развитие конституционных основ в тексте закона*(35).
К сожалению, не все действующие законы подготовлены с учетом требований логики и соответствуют ее критериям.
Важность поставленной проблемы качества закона состоит в том, что теоретически разработанные и применяемые на практике юридические, грамматические и логические критерии качества позволяют поставить проектирование законов на строго научную основу. Законопроектная работа с самого начала должна ориентироваться на формирование основных признаков, свойств закона как источника права, без которых он не может быть ни качественно совершенным, ни эффективно действующим.
Вместе с тем придание качественного совершенства форме закона является первым этапом подготовки совершенного и эффективно действующего закона. Ни один закон, имеющий несовершенную форму выражения и изложения норм права, не может действовать эффективно. Но качественный по форме закон может оказаться неэффективным, поскольку процесс реального действия закона зависит от многих социально-правовых и иных факторов, действующих за пределами закона и независящих от него. Поэтому важным аспектом качества закона является социальный аспект.
Российскими правоведами весьма обстоятельно изучен вопрос о критериях социального аспекта качества закона. Аргументированно показано, что его критерием выступает «эффективность действия норм права». Однако эффективность бывает юридическая и социальная. Юридическая эффективность правовой нормы понимается как соответствие поведения субъектов правоотношения требованиям, закрепленным нормой права. Для социальной эффективности простого исполнения нормы права оказывается недостаточно. Она характеризует самые глубинные процессы правового регулирования — степень достижения социальных целей, находящихся вне непосредственной сферы правового регулирования Наибольшее распространение получил взгляд на социальную эффективность норм права, как на соотношение между фактическими результатами их действия и теми социальными целями, для достижения которых эти нормы были приняты*(36).
УДК 340.155
ПРАВОВОЕ ОФОРМЛЕНИЕ СОВРЕМЕННЫХ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ
© Тирских М. Г., 2011
В статье проанализированы особенности права в условиях демократического государства. Делается вывод о сложном, уникальном характере правового влияния на демократию, проявляющемся в комплексе форм, не свойственных какому-либо другому политическому режиму.
Ключевые слова: право; демократия; политический режим; законность; легитимность.
В рамках проблемы анализа взаимодействия права с различными политическими режимами принципиальное значение имеет исследование демократических политических режимов. Причиной этого является как широкая распространенность демократии как разновидности политического режима, так и неоднозначность трактовки, поскольку многие государства, называющие себя демократическими, вряд ли соответствуют всем требованиям демократического режима. Учитывая то, что наличие отдельных институтов демократии, таких как выборы и референдум, не является достаточным основанием для того, чтобы с уверенностью говорить о демократическом характере политического режима, мы сталкиваемся с проблемой идентификации режима, а значит и сложностью его изучения.
Особое место в контексте взаимодействия права и политического режима занимает правовое оформление режима в конкретном государстве. В настоящее время и государство вообще и демократическое государство в частности не может существовать во внеправовых рамках. Даже если согласиться с тем, что в условиях авторитарных режимов право носит формальный характер и не содержит в себе подлинной правовой свободы, мы не можем исключить право из числа базовых характеристик политического режима.
Говоря о современном демократическом политическом режиме, следует отметить отсутствие единой позиции в отношении определения основополагающих принципов данного политического режима. Не останавливаясь подробно на научной дискуссии о понятии демократического политического
режима, определим в качестве исходного понятия демократии следующее определение. Демократический политический режим — это один из видов политических режимов, для которого характерны: народный суверенитет; равенство, гарантированность и неотчуждаемость прав человека и гражданина; избираемость органов государственной власти; реальное разделение властей; определенная система выборов, основанная на принципах равенства и всеобщности избирательного права; многопартийная политическая система; возможность свободного функционирования политических, социальных, религиозных объединений и организаций; система доверительных отношений между органами государственной власти, а также между государством и его гражданами; политический плюрализм; гласность и независимость СМИ; непрерывный контроль общества за деятельностью государственных органов; компромиссный, основанный на равноправии сторон уровень политической культуры.
Исходя из такого представления о демократии, следует отметить первостепенное значение права в функционировании демократического режима. При этом, однако, нужно подчеркнуть недопустимость упрощенного понимания значения права в условиях демократического режима. Большинство авторов сходится на том, что одним из основных признаков демократического государства является закрепление и гарантирование прав и свобод человека и гражданина. Между тем очевидно, что одна эта констатация, хотя и справедливая, при первом приближении оказывается недостаточной для верного понимания места права в условиях демократического государства.
Действительность подсказывает, что, во-первых, и в условиях демократического политического режима допускаются и ограничения прав человека (особые правовые режимы чрезвычайных ситуаций, военного времени и т. д.), а, во-вторых, могут существовать отдельные нарушения прав человека, не перерастающие при этом в норму социально-политических отношений и требующие безусловного устранения и оценки с точки зрения существующих правовых механизмов (наложение мер ответственности на правонарушителя, восстановление нарушенного права). В такой ситуации, очевидно, связывать демократический режим с одним лишь закреплением соблюдением прав и свобод человека и гражданина не представляется возможным.
В условиях демократических государств, говоря о праве, мы должны констатировать определенную «самоценность» данного явления. В демократическом государстве право является не только инструментом политического (государственного) управления, но и самостоятельным фактором жизни общества, поскольку представляется необходимым элементом самоорганизации человеческого сообщества в процессе организации демократического правления. Демократический политический режим требует формирования сложной системы взаимоограничи-вающих институтов. В таком случае существование в обществе ряда «предварительных» правовых идей, служащих форпостом будущей конструкции права демократического государства, является необходимым. К таким идеям можно отнести осознание:
1) безусловного права личности определять политическую судьбу как в отношении себя, так и всего общества в целом (не имеющую, правда, монопольного и неограниченного характера);
2) права на участие в формировании механизмов управления (конкретных государственно-властных институтов) с учетом базисных принципов их формирования (демократизма);
3) наличия права третьих лиц на участие в управлении обществом наряду с данным лицом и, в том числе, права на уважение решения большинства при сохранении основных прав меньшинства.
Такое восприятие правовых возможностей, носящее, безусловно, правовой характер и находящее свое отражение в большинстве конституционных актов демократичес-
ких государств, появляется еще до установления демократического режима, т. е. носит естественный, а не государственный характер. Исключение данных прав в условиях демократического государства представляется невозможным, поскольку нарушение хоть одного из прав ведет либо к утрате демократического характера данного политического режима, либо к разрушению государства как особой социальной структуры. При этом можно согласиться с мнением А. В. Ситникова о том, что «современное демократическое общество — это общество, где уважается равенство всех его членов, и где каждому гарантируется свобода. Никто не обладает естественным правом управлять другими или пользоваться особыми свободами» . При этом такой «предварительный правовой фон» является и причиной потребностей в формализованных правовых предписаниях, гарантированных государством.
Право в государстве с демократическим политическим режимом имеет ряд принципиальных значимых проявлений, связанных с его специфическими функциями, наглядно демонстрирующих его особый характер.
В демократическом государстве право является основным средством социального регулирования. Если для тоталитарного или авторитарного государства принципиальное значение имеет нелегализованный приказ государства или квазигосударствен-ной структуры (политической партии или движения, монополизировавшего власть), то в условиях демократического политического режима и государство, и отдельные политические организации не могут рассматриваться как носитель достаточного авторитета для всего общества. В таком случае потребность в праве очевидна. Только право позволяет обеспечить необходимый социальный порядок и стабильность общественных отношений.
В демократическом государстве право приобретает характер основополагающего средства политического управления обществом. Это не означает, что в демократических государствах не используются внепра-вовые методы управления (в условиях осуществления экстраординарных, срочных управленческих действий это практически невозможно), однако суммарная доля правовых средств управления значительно превышает иные средства политического упра-
вления. При этом характерными особенностями права в условиях регулирования общественных отношений в демократическом государстве можно назвать отсутствие сознательного замалчивания в рамках регулирования отдельных общественных отношений, отсутствие «особых» и «негласных» правовых предписаний, отсутствие идеологического толкования правовых норм.
Данные свойства отличают право в условиях демократического государства от «тоталитарного права». В условиях тоталитарного государства в случае, когда правовое закрепление того или иного правила поведения может вызвать затруднение в рамках реализации воли тоталитарной партии, правовое регулирование сменяется либо нереализуемым предписанием, либо санкционированным замалчиванием. Нереализуемые предписания — это формально закрепленные, однако, невозможные в силу существующих ограничений правила поведения. Так, например, гарантия свободы слова в советском государстве де юре признавалась, но де-факто в полном ее понимании быть реализована не могла хотя бы из-за отсутствия средств массовой информации, альтернативных государственным, партийным и ведомственным.
Что касается санкционированного замалчивания, то такая практика свойственна тоталитарным государствам, как правило, в случаях необходимости формального закрепления какого-либо института с обоснованной потребностью нереализации. В этом случае существование права как такового не будет поддержано механизмом реализации правовых норм, а значит, приведет к тому, что правовые предписания не будут реализованы на практике.
Такие поощряемые формы нивелирования регулятивного значения права в условиях демократического государства недопустимы и принципиально не могут быть системно распространены.
Не может в условиях демократического государства и формироваться значительный пласт так называемых «негласных правовых предписаний». Конечно, нельзя считать, что все правовые нормы окажутся доступными для свободного изучения всеми без исключения членами общества, поскольку ни государственная тайна, ни иные формы ограничения распространения информации в условиях демократического государства не исчезают, но при этом и не ут-
рачивают своей формализованности. Данные акты издаются в соответствии с требованиями закона и в случае необходимости могут быть исследованы судом при разрешении конкретного спора. В условиях тоталитаризма же формальная определенность, свойственная позитивному праву, т. е. обязательность фиксации правовых норм в нормативных правовых актах и их источниках, подвергается изменениям. Формальное закрепление правовых предписаний в нормативных правовых актах реализуется, однако, процедурно зачастую не имеет завершенного характера. Так, для тоталитарных государств характерно значительное число неопубликованных нормативных правовых актов, которые при этом имели значительное прикладное значение. В том числе, обнародованию не подлежали нормативные акты, связанные с использованием механизмов террора, фиксацией отдельных государственных полномочий и иных вопросов. Такой характер права, связанный с сокрытием отдельных нормативных документов (при этом в ряде случаев не удается найти даже текст оригинала нигде не опубликованного нормативного правового акта), свидетельствует об отсутствии унификации в части реализации признака формальной определенности позитивного права в условиях тоталитарного государства.
Еще одним свойством права в условиях демократического государства является отсутствие иных правил поведения, претендующих на равную с правом силу воздействия на социальные отношения. Если в условиях тоталитарного и авторитарного государства формируются целые пласты «квазиправово-го регулирования общественных отношений», состоящие из документов, издаваемых тоталитарной партией либо иными политическими и социальными структурами, то в условиях демократического государства допустимы лишь частные отклонения в механизме формирования правовых норм.
Первым таким «отклонением» может быть названо делегирование нормотворческой функции от органа государственной власти к отдельным социальным образованиям (муниципалитеты, общественные организации и т. д.), при этом данные правила имплицируются в само право, становясь его неразрывной частью. Важно отметить, что в условиях демократического государства такая практика носит исключительный характер, осуществляется по особой проце-
дуре, носящей общий характер и закрепленной в законодательстве, и находится под контролем как правоохранительных, так и судебных органов, не становясь в конце концов тайной формой деятельности своеобразного государства в государстве.
Вторым «отклонением» можно назвать действие иных социальных регуляторов, таких как социальные обычаи, корпоративные и религиозные нормы и т. д. При этом важно отметить, что в отличие от тоталитарных государств в условиях демократии такие социальные регуляторы являются дополнением, но ни к коем случае не заменой правовым нормам, а реализация их зависит исключительно от воли субъектов, считающих их для себя обязательными.
Следовательно, можно отметить уникальное «монопольное» регулятивное значение права в демократическом государстве. Это позволяет говорить, что только в условиях демократии право проявляет в полной мере свои регулятивные способности, превращаясь в центр социального порядка.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
В государствах с демократическим политическим режимом право является и средством легитимации данного политического режима. По сути, закрепление в конституции государства, а также ряде основных законов положений, определяющих политический режим государства, является свойством любого политического режима. Однако лишь в демократических государствах конституционное закрепление политического режима, его легитимация подразумевает целостное и полновесное сочетание как идеологических аспектов (указание основ идеологии государства), так и институциональных. Поскольку закрепление таких институтов, как выборы, референдум, институты защиты прав граждан в условиях демократического государства имеют не только декларативный, но и по сути учре-дительно-регулирующий характер, можно говорить о реальности легитимации демократического политического режима при помощи правовых средств. При этом стоит отметить еще один немаловажный момент, характерный для легитимации демократического политического режима. Такая легитимация, как правило, осуществляется до установления самого политического режима, является своеобразным базисом для его построения. Последующее формирование организационных и институциональных основ демократии осуществляется в рамках уже
определенного при осуществлении легитимации «политического лекала», которому должен соответствовать сам режим. В условиях тоталитарного и даже авторитарного государства легитимация, как правило, носит последующий и зачастую даже вторичный характер. Устанавливаемый режим провозглашается не правом, а политическим документом, последующая же юридическая легитимация, требующаяся, в том числе, и для признания на международной арене в качестве субъекта международных отношений, носит лишь внешний, декларативный характер.
Еще одной важной особенностью права в условиях государства с демократическим политическим режимом, на наш взгляд, следует назвать его способность быть мерилом оценки политической деятельности субъектов. Для демократического режима важна не только целесообразность, но и законность политической деятельности. Решение, принятое хотя и в соответствии с интересами народа, но в противоречие с установленной процедурой его принятия и утверждения, безусловно, потребует отмены. Это станет необходимым потому, что нарушение процедуры фактически означает отход от определенного статус-кво в отношениях субъектов политической системы, согласных на использование имеющихся в государстве институтов и процедур. В таком случае нарушение правовых предписаний и, в том числе, правил принятия и утверждения политических решений может стать основанием как реформирования существующего политического режима, так и его преобразования в иную форму.
Таким образом, законность как принцип права в условиях демократического государства становится одним из главнейших свойств политической и государственной деятельности, от неукоснительного соблюдения которой зависит стабильность государства и общества .
При этом способность права быть мерилом политической деятельности в условиях государства с демократическим политическим режимом приобретает еще одну значимую черту. Право становится, по сути, основополагающим средством разрешения конфликта внутри государственного механизма и взаимодействия между властью и политической оппозицией. Учитывая действие принципа разделения властей, характерного для современных демократических
государств, использование права становится наиболее значимым и во многих случаях единственным способом разрешения политических конфликтов. Конечно же, справедливым будет замечание о том, что в рамках современной политической реальности большое значение будет иметь и консенсуальное решение противоречий (свободный договор между противодействующими политическими силами), однако, в условиях невозможности достижения такого консенсуса или его явного внеправового или вредоносного для общества характера альтернативы праву как средству разрешения политического конфликта нет. В условиях тоталитарных и авторитарных режимов использование права как средства урегулирования политического спора практически не встречается. Использование права в таком случае означает безусловную гласность конфликта, а также необходимость учета интересов третьих лиц. Поэтому как внутрипартийные конфликты, так и конфликты с иными политическими организациями в условиях тоталитаризма и авторитаризма разрешаются либо силой авторитета, либо насилием, перерастая зачастую в массовый террор, не имеющий ни правового характера, ни даже соответствия требованию политической целесообразности.
В таком случае право, в условиях демократического государства, становится уникальным механизмом, позволяющим в рамках формальных процедур обеспечить сравнительно мирную и, безусловно, законную форму разрешения конфликта. При этом следует отметить, что в условиях демократических государств формируются специальные институты и структуры, позволяющие устранить политические конфликты. К числу таких структур можно отнести органы конституционной юстиции и специальные механизмы по разрешению споров в конфликте интересов на государственной службе.
При этом данный аспект приобретает более системный и значимый характер. Возможность права быть определенным сдерживающим фактором в политическом конфликте позволяет в условиях развитого демократического государства рассматривать его как средство поддержания социальной стабильности. В том случае, если нарушенные интересы граждан или организаций могут быть защищены в рамках правового механизма при помощи судебных
или иных процедур и на основании понятных и единообразных правовых предписаний, в обществе значительно сужается пространство возможной внеправовой общественной реакции на деятельность органов государственной власти. В данном случае сохранение приоритета права над политической волей и интересами отдельных политических сил становится необходимым залогом стабильности в обществе и устойчивости политической власти.
Наконец, право в условиях демократического государства имеет и идеологическую функцию. Несмотря на то, что в юридической литературе в качестве одного из свойств демократического политического режима определяется наличие идеологического многообразия , это не делает право менее подверженным идеологическим аспектам. Право в условиях любого политического режима оказывает на общество не только регулятивное, но также информационное и ценностно-ориентационное воздействие. Именно в праве закрепляются те основы государственной идеологии, которая свойственна данному обществу и данному государству. В конце концов, само идеологическое многообразие является ничем иным, как элементом политической идеологии.
При этом, на наш взгляд, следует отметить и то, что право в условиях демократического государства приобретает способность воздействовать на идеологическую сферу, оказывая «мягкое» влияние на формирование государственной идеологии. Именно под воздействием права в обществе укореняются идеи верховенства закона, обязанности подчинения граждан правовым предписаниям, равенства всех и каждого перед законом и судом. Данные постулаты, имеющие, безусловно, идеологический характер, очевидно, следует считать следствием особого значения права в демократическом государстве. При этом, однако, право в условиях демократического государства не становится заложником политической идеологии. Для демократии не характерно, в частности, наличие фактора учета политического сознания правоприменителя в качестве основания для вынесения того или иного решения по делу. Право не подвергается «идеологическому анализу и обработке», оно остается свободным от внешних форм идеологического воздействия. При этом существование сложных судебных процедур
оспаривания судебного решения, а также различных форм международного правосудия делает этот процесс еще более универсальным и безусловным.
Одной из значимых проблем формирования права во вновь создаваемых демократических государствах является проблематика нормативного установления механизмов люстрации, т. е. норм, устанавливающих особые ограничения на государственную и общественную деятельность лиц, занимавших какие-либо должности в условиях прежнего политического режима. Такие нормы были и в законодательстве Германии (1945 г.), и в «новых демократиях» Восточной Европы (Польша, Венгрия, Чехия). На наш взгляд, введение правого механизма люстрации в процессе правового оформления демократического политического режима, с одной стороны, являлось страховочным механизмом, не позволявшим представителям прежних властей сохранить власть, но, с другой, прямо противоречило принципу равного права граждан на участие в государственном управлении. В этой связи можно предположить, что такие ограничения могут быть допустимы, однако, не могут существовать продолжительное время и впоследствии должны заменяться более демократичными нормами.
Таким образом, подводя некоторый итог размышлениям о месте права в демократическом государстве, нельзя не отметить особый характер права в условиях демократии. В демократическом государстве право реализует все основные функции, являясь одновременно и средством регулирования об-
щественных отношений, и легитимации режима, и закрепления идеологии, и, наконец, разрешения политического и социального конфликта. При этом только в условиях демократического государства право способно проявить такие свои свойства, как формальная определенность, общеобязательность и в полной мере реализовать принцип законности. ^
1. Ситников А. В. Социокультурные и религиозные предпосылки демократического перехода в России // Пространство и время в мировой политике и международных отношениях : материалы 4-го конвента РАМИ : в 10 т. Т. 3. Время и пространство мировых религий и локальных культур. Локальные культуры и межцивилизационный диалог / под ред. А. Ю. Мельвиля. С. 113-122.
2. Лукашина Е. А. Социалистическое правосознание и законность. М. : Юрид. лит., 1973. С. 164.
3. Ситников А. В. Указ. соч. С. 113.
Legalization of Modern Democratic Political Regimes