Библиографическое описание:
В статье рассмотрены состав и признаки преступлений по уложению о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1845 года. Сделан вывод о том, что уложению о наказаниях уголовных и исправительных стало почвой для дальнейшей разработки Уголовного Уложения России.
Ключевые слова: уложение, признаки, наказания, уголовные наказания.
Keywords: code, signs, punishments, criminal punishments.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных вело учет и классификацию преступлений, проступков и соответствующий им наказаний по отдельным категориям и направлениям. Разделы кодекса содержали описание деяний, свершенных против интересов государства, православной веры, нарушение порядка управления, против службы, постановлений о повинностях, государственного имущества и дохода в казну, благоустройства общественного порядка и благочиния, строя сословия, прав частной собственности, посягательство на жизнь и здоровье.
Первые статьи Уложения 1845 года дает понятие преступления: «Преступлением или проступком признается как само противозаконное деяние, так и неисполнение того, что было предписано законом под страхом наказания уголовного или исправительного». Несмотря на краткость определения законодателя, в нём впервые обобщалась сущность незаконного деяния и его наиболее существенные признак. .
Данное определение позволяет выделить как основные характеристики преступного деяния:
– основным признаком преступления считалось его соответствие признаку противоправности (формальное определение преступления). Оценка противоправности производилась на основании действующих нормативных актов, предписаний государственных органов;
– преступные деяния разделялись на преступления и проступки. К преступлениям относились действия особой тяжести, повлекшие последствия, или направлены на особо важные сферы общественной жизни. Проступки характеризовались меньшим уровнем общественной опасности;
– преступлением могло быть признано как действие, так и бездействие (впервые указано в Уложении 1845 года .
Преступления и проступки разграничивались на основании различия объекта посягательств, хоть и не четко. Один из таких критериев разграничения был предусмотрен впервые — от тяжести наказания. Названный критерий позволяет утверждать, что определение преступного деяния не может быть обозначено как формальное.
Классификация преступлений производилась по их содержанию, в совокупной оценке всех элементов:
– к религиозным преступлениям относились: богохульство, привержение (совращение) православного лица в другую веру;
– государственные преступления (особо тяжкая категория): бунт, государственная измена, покушение на императора;
– против порядка управления: неповиновение начальству;
– должностные преступления: взяточничество, опоздание на работу;
– преступления против личности: убийство, нанесение тяжкого вреда;
– преступления против имущества: кража, грабеж, разбой.
Данная классификация позволила выделить объекты уголовно-правовой защиты, охраняемые Уложением 1845 года. Так, привлечение виновных лиц к уголовному наказанию было возможно, если вред был нанесен человеку, его жизни и здоровью, законодательно признанным правам и свободам, правам на частную собственность, общественный порядок и общественную безопасность, основы государственного строя и управления .
Достаточно точно были определены стадии совершения преступления, что позволяло оценить степень участия виновных лиц в деяниях. Выделялись 4 стадии совершения преступления: обнаружение умысла, приготовление к преступлению, покушение и оконченное преступление .
Обнаружение умысла. Уложение 1845 года стало последним российским кодексом, который установил ответственность за обнаружение умысла на совершение преступления. Так, под умыслом считали применение или подготовку средств, для совершения преступления.
Приготовление к преступлению. Если характер приготовительных действий не был противозаконным, наказание за приготовление следовало только в установленных законом случаях. «Покушением на преступление считается всякое действие, которым было начато или продолжено злое намерения во исполнение незаконных действий» (ст. 11) .
Покушение также было описано в Уложении, и даже подразделялось на отдельные виды. К оценке меры ответственности за покушение подходили «по большей или меньшей близости сего покушения к совершению преступления, одною или двумя степенями ниже против наказания, постановленного за самое совершение преступления». При этом, определение «степеней ниже» не приводилось, разрешалось индивидуально. Покушение, остановленное лицом самостоятельно, по собственной воле не наказывалось. Если покушение остановлено не по воле совершавшего деяние лица, то к наказанию такой субъект привлекался, с понижением его степени .
Уложением устанавливались формы участия лиц в преступлении: без предварительного соглашения (или спонтанное принятие решения об участии), по предварительному соглашению (заговор) и шайка (организованная, с распределением ролей между участниками) .
В первом случае различались главные виновные (организаторы и задумщики) и участники, во втором — зачинщики, их сообщники, и подговорщики — привлекающие к преступлению иных, подстрекатели, пособники. Причастными к совершению преступных действий признавались попустители, укрыватели и недоносители. Каждая категория участников обладала определенной особой мерой ответственности, с отдельными степенями наказания, положенное за содеянное.
В Уложении 1845 года очень четко для того времени был сформулирован институт добровольного отказа от совершения преступления (правда, без сформулированного термина), причем по существу он вполне совпадал с аналогичным институтом, содержащемся в уголовном кодексе России (ст. 16): «Когда учинивший приготовление к преступлению или уже и покусившийся на оное остановился при том и по собственной воле не совершал преднамеренного, то он подвергается наказанию лишь в том случае, если содеянное им при сем приготовлении и покушении есть само по себе преступление» (ст. 119) . Изложенное достаточно очевидно свидетельствует о том, что основные понятия института неоконченного преступления в Уложении 1845 года были разработаны на весьма высоком уровне.
Уложение от 1845 года принималось в последующем в трех редакциях (1857, 1866, 1885 года), которые существенно модифицировали некоторые основополагающие уголовно-правовые институты. В целом, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных стало почвой для дальнейшей разработки Уголовного Уложения России 1903 года (не вступило в силу в полном объеме), которое в дальнейшем было признано вершиной русской дореволюционной уголовно-правовой мысли.
Литература:
Основные термины (генерируются автоматически): преступление, Уложение, наказание уголовных, совершение преступления, наказание, обнаружение умысла, покушение, дальнейшая разработка, общественный порядок, предварительное соглашение.
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
А. А. Егоров*
Система религиозных преступлений по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года
Аннотация. В статье исследуется система религиозных преступлений в контексте Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. как памятника права, знаменующего процесс развития законодательства и правоприменительной практики досоветского этапа развития нашего государства. Выделяются отличия данной группы деяний от посягательств на веру, закрепленных в Соборном Уложении 1649 г. и Артикуле воинском 1715 г., формулируются обобщающие выводы.
Ключевые слова: религиозные преступления, богохульство, порицание веры, отступление от церкви, ереси, расколы, оскорбление святыни, святотатство, лжеприсяга.
РО! 10.17803/1994-1471.2017.74.1.055-062
Преступления против веры были известны нашему законодательству еще со времен крещения Руси. Однако долгое время они регулировались церковными уставами и влекли за собой применение церковных наказаний. Вместе с тем ход мировой истории свидетельствует о том, что любая верховная власть в той или иной мере нуждается в поддержки церкви. Данное обстоятельство повлекло за собой необходимость централизованного и легального регулирования посягательств на интересы веры. Применительно к российскому государству наиболее последовательное изложение системы деяний, посягающих на интересы веры, предлагает Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (далее — Уложение о наказаниях).
Продолжая традицию, заложенную Соборным Уложением 1649 г. и Артикулом воинским 1715 г., Уложение о наказаниях на первое место ставит преступления против веры. Вместе с
тем, необходимо отметить, что это не просто дань традиции и компиляция нормативного материала предшествующих памятников российского права. Законодатель, отражая потребности общественно — политического развития России, выходит на значительно более высокий уровень регулирования данных деяний, что подтверждается не только колоссальным увеличением числа соответствующих норм права, но и расширением сферы правового регулирования, совершенствованием уже известных правовых конструкций.
Первую группу преступлений против веры составляли богохульство и порицание веры. Такое деяние как богохульство было известно и ранее, однако Уложение о наказаниях совершенствует данную группу деяний. Во-первых, уточняется объект богохульства. Хула может возлагаться не только на Господа Бога и спаса нашего Иисуса Христа и святых угодников, но и на их изображения (ст. 182)1. Во-вторых, уточ-
1 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1845. С. 69.
© Егоров А. А., 2017
* Егоров Александр Александрович, аспирант кафедры теория государства и права Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА). Egorov.a90@mail.ru
125993, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9
няются обстоятельства совершения богохульства. Данное деяние могло быть совершено в церкви, не в церкви, но в публичном месте или при собрании более или менее многолюдном (ст. 182) или не в публичном собрании, но при свидетелях (ст. 184)2. Таким образом, законодатель отдельно охраняет изображения святых и значительно развивает систему обстоятельств совершения богохульства, что в свою очередь влияло на назначение наказания.
Как и Артикул воинский 1715 г. Уложение о наказаниях вводит ответственность за недонесение о богохульстве (ст. 185)3. Вместе с тем, если Артикул воинский 1715 г. говорит просто о необходимости подать в надлежащем месте извет, то содержание вышеуказанной статьи Уложения о наказаниях четко оговаривает, что привлечение к ответственности было возможно только в случае, когда богохульство совершалось в публичном месте и с умыслом. Данное нововведение не только свидетельствовало о более высоком уровне законодательства и правоприменительной практики, но и снижало возможности для огульных обвинений, ограничивая масштаб судебно — административных репрессий. Артикул воинский 1715 г. в качестве смягчающего обстоятельства богохульства выделял легкомыслие (арТ. 6)4. Категория «легкомыслие» представляется слишком широкой и даже абстрактной. Уложение о наказаниях расширяет перечень смягчающих вину обстоятельств и говорит о совершении богохульства по неразумию, невежеству или пьянству (ст. 186)5. Хотя данные характеристики вряд ли можно считать исчерпывающими, но они видятся более определенными на практике. Та -ким образом, законодатель расширяет объект богохульства, определяет тяжесть наказания в зависимости от обстоятельств его совершения
и справедливо расширяет перечень смягчающих вину обстоятельств в случае совершения богохульства без умысла.
В данную группу преступных деяний добавляются новые составы, которые не были известны ни Соборному Уложению 1649 г. ни Артикулу воинскому 1715 г. Так, статья 187 Уложения о наказаниях закрепляет положение, согласно которому богохульство могло совершаться посредством распространения печатных или письменных сочинений6. К новеллам относятся язвительные насмешки, выражающие явное неуважение к церкви и ее обрядам, а также распространение с целью поколебать уважение к святыни, сделанных в соблазнительном виде икон и других изображений предметов, относящихся к вере и богослужению (ст. 188, 189)7. Необходимо отметить, что, несмотря на более высокий уровень регулирования данной группы деяний, в Уложении о наказаниях достаточно часто используются оценочные и не совсем определенные категории: «собрание более или менее многолюдное», «с умыслом поколебать уважение к святыни», «язвительные насмешки, доказывающие явное неуважение к правилам или обрядам церкви Православной» и т.д.
Уложение о наказаниях существенно расширяет регулирование деяний, представляющих собой отступление от церкви и ее постановлений. Переход из православия в нехристианскую веру считался наиболее тяжким преступлением8. Если Соборное Уложение только упоминает о совращении православных в нехристианскую веру и рассматривает это деяние отдельно от группы религиозных преступлений, то теперь законодатель не только рассматривает это деяние как преступление против веры, но и существенно развивает его квалифицирующи-
2 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 70.
3 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 70—71.
4 Артикул воинский с кратким толкованием и с процессами. СПб, 1777. С. 6.
5 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 71.
6 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 71, 72.
7 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 72, 73.
8 Андрусенко О. В. Очерки по истории систематизации уголовного законодательства Российской империи первой половины XIX века : монография. Екатеринбург, 2010. С. 104.
ми признаками. Так, отвлечение православного в нехристианскую веру могло совершаться путем уговоров, обольщений или иными средствами. Применение к православному насилия для отступления от христианской веры следует рассматривать в качестве квалифицирующего признака, увеличивавшего наказание (ст. 190)9. Важно отметить, что законодатель устанавливал ответственность не только за отвлечение православного в нехристианскую веру, но и за совращение православного в иное христианское вероисповедание, аналогично рассматривая применение насилия в этом случае в качестве квалифицирующего признака.
Важно отметить, что законодатель не исчерпывал способы склонения к иной вере уговорами, обольщением или насилием. Статья 197 устанавливает ответственность за привлечение и совращение православных в иную веру через проповеди или сочинения10. Особая опасность данного состава видится в том, что проповедь или сочинение были адресованы неопределенному кругу лиц и могли привести к массовым волнениям среди населения. Вероятно, по этой причине Уложение о наказаниях запрещало и неприличные споры, распри и брань в общенародных собраниях по вопросам различных вероисповеданий.
Таким образом, можно отметить, что Уложение о наказаниях запрещало православным переходить не только в нехристианскую веру, но и в иное христианское вероисповедание, а также в еретические секты и раскольнические толки. Уложение о наказаниях карало не только отвлечение от веры путем уговоров, обольщений или насилия, но и запрещало пре-пятствование кому-либо добровольно присоединиться к церкви Православной. При этом квалифицирующим признаком данного вида преступного деяния было применение не толь-
ко насилия, но и угрозы или притеснения (ст. 199)11. Подлежали ответственности также лица, которые знали и не приняли мер для того, чтобы отговорить от отступления от православной веры своих жен, детей или лиц, находящихся у них под наблюдением или опекой (ст. 200)12. К данной группе деяний близко примыкают ереси и расколы.
Уложение о наказаниях достаточно подробно регламентировало группу преступлений против веры, посвященную ересям и расколам. Как справедливо отмечает О. В. Андрусенко: «Уложение не содержало никаких определений о том, что такое ересь, раскол, старообрядчество, приверженцам которых запрещалось публичное отправление богослужений и постройка церквей»13. Однако, несмотря на этот очевидный недостаток, данная группа деяний не получила легального закрепления в предшествующем законодательстве. Следовательно, такие категории как «ересь» и «раскол» требуют некоторого пояснения.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Раскол в Русской православной церкви возникает в середине XVII в. Неслучайно Артикул воинский 1715 г. упоминает в своем тексте о чародеях и волшебниках. Борьба государства с ересями и расколами в различные исторические периоды отличалась то усилением, то ослаблением гонений. Придя к власти, Николай I усиливает гонения на ереси и расколы. Само понятие ересь и раскол не получили единого толкования.
Так, П. Д. Калмыков пишет: «»Под сим разумеется учение о вере, уклоняющееся от учения православной греко-кафолической церкви. Названия «ереси» и «расколы» одинаковы; первое из них есть слово греческое, а другое русское»14. Современный исследователь Л. Д. Башкатов отмечает, что в Уложении 1845 г. ересь трактуется «как проповедование,
9 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 73, 74.
10 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 76, 77.
11 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 77, 78.
12 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 78.
13 Андрусенко О.В. Указ. соч. С. 103.
14 Калмыков П.Д. Учебник уголовного права. СПб.: Типография Товарищества Общественная польза, 1866. С. 485.
или отвлечение иным путем, иной, нехристианской, во всяком случае, неправославной, веры в массовом масштабе, а раскол как публичная пропаганда своего вероучения и иные формы массового отвлечения… от христианской, прежде всего, православной, веры»15. При этом большинство исследователей Уложения о наказаниях считают, что ересь и раскол не имеют единообразного толкования.
Распространение ереси и раскола было запрещено. Ответственность увеличивалась за применение насилия (ст. 210)16. Уложение о наказаниях предусматривало уголовную ответственность за сам факт принадлежности к изуверским сектам, проповедовавшим посягательство на свою жизнь или жизнь других, членовредительство, явно безнравственные действия. В случае совершения смертоубийства или покушения на совершение убийства по мотивам такого фанатизма данное деяний расценивалось как убийство с заранее обдуманным намерением.
Уложение о наказаниях не только закрепляло ответственность за богохульство, порицание веры и распространение ересей и расколов, Т. Е. за активные противоправные действия, но знало также случаи неисполнения обязанностей, которые выражались в уклонении от исполнения постановлений церкви. К данной группе деяний относятся неисполнение уставов церкви, уклонение от исповеди, погребение без совершения христианских обрядов. Важным преступлением с точки зрения общественной нравственности является хождение без особого надлежащего дозволения с образами, свечами или книгами для сбора на церковные строения, монастыри или другие богоугодные заведения (ст. 221)17.
Отдельная группа преступлений против веры регламентировала посягательства на свя-
тыню и нарушение церковного благочиния во время священной службы и вне церкви. Уложение о наказания закрепляет уже известные предшествующему законодательству составы преступных деяний — срыв богослужения, непристойные обращения к священнослужителям. Вместе с тем, прослеживаются определенные новации.
Так, Уложение о наказаниях предусматривает намеренный срыв богослужения, сопряженный с побоями или другими насильственными действиями в отношении священнослужителей. Вместе с тем, совершение такого деяния в состоянии опьянения смягчало вину (ст. 224)18. Соборное Уложение 1649 г. регламентировало случаи причинения смерти или нанесения увечий кому — либо в стенах церкви и рассматривало место совершения преступления в качестве квалифицирующего признака. Уложение о наказаниях отдельно оговаривает случаи умышленного убийства священнослужителя, а также причинения ему увечья или ран. Несомненной качественной новацией является появления такого состава преступления как истребление или повреждение находящихся в публичных местах предметов культа (ст. 230)19. Данное деяние не только умаляло авторитет веры, но и, несомненно, нарушало общественный порядок. Говоря о посягательствах на порядок богослужения в церкви, следует отметить, что законодатель отдельно оговаривает такие посягательства как занятие места, предусмотренного для священнослужителя, а также занятие места, предусмотренного для императорской фамилии.
Посягательства на благочиние во время богослужения вне церкви включали в себя совершение бесчинства близ церкви, а также открытие торговой лавки до окончания литургии или во время крестного хода (ст. 237, 238)20. Наибо-
15 Башкатов Л.Д. Религиозная преступность: уголовно- правовые и криминологические проблемы. дис. … канд. юрид. наук. М. 2001. С. 37.
16 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 81, 82.
17 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 85, 86.
18 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 87, 88.
19 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 90.
20 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 92, 93.
лее многочисленная группа преступлений против веры регламентирует святотатство, разрытие могил и ограбление мертвых тел.
Анализ предшествующего законодательства однозначно свидетельствует о том, что хотя законодатель и подразумевал под святотатством религиозный характер, но рассматривал данное деяние как квалифицированный вид кражи. Впервые в Уложении о наказаниях, по предложению М. М. Сперанского, оно стало религиозным преступлением.
Под святотатством понималось «всякое похищение церковных вещей и денег, как из самих церквей, так и из часовен, ризниц и других постоянных и временных церковных хранилищ» (ст. 241)21. Важной новацией законодателя является указание на то, что святотатство не ограничивается похищением вещей и денег только из самих церквей. В этом смысле преодолевается непоследовательность, известная еще Соборному Уложению 1649 г., которое рассматривало кражу церковных вещей вне времени богослужений отдельно от группы религиозных преступлений. С другой стороны, Уложение о наказаниях никак не раскрывает перечень предметов, относящихся к церковным вещам, что можно объяснить недостаточным уровнем развития общественных отношений и юридической техники. Важно отметить, что, несмотря на то, что святотатство становится религиозным преступлением, его двойственная природа сохраняется. Оно не только оскорбляет чувства верующих, но и сохраняет свою имущественную окраску. Как справедливо отмечает Н. Н. Помогалова: «Святотатство, как имущественное посягательство, направленное на священные или освященные предметы, заключает в себе два момента: корыстную цель, свойственную имущественным посягательствам вообще, и оскорбление религиозного чувства верующих»22. Наказание
за святотатство увеличивалось, если оно было сопряжено с оскорблением святыни, насильственными действиями или со взломом. Уло -жение о наказаниях отдельно оговаривает случай насильственного ограбления часовни, которое не было сопряжено со смертоубийством и нанесением увечий (ст. 242)23.
Уложение о наказаниях регламентирует также хищение со взломом из самой церкви (ст. 243), из другого церковного хранилища (ст. 245-246), совершение похищения из церкви без взлома и обдуманного намерения (ст. 247) и т.д. Данный способ изложения нормативного материала ведет к нагромождению сходных по составу статей и, с точки зрения современной юридической науки, представляет собой квалифицированные составы. Такое обилие статей можно объяснить стремлением законодателя охватить нормами Уложения о наказаниях как можно большее число преступлений против веры и неразвитостью юридической техники. Уложение о наказаниях справедливо увеличивает наказание за святотатство, учиненное тем лицом или лицами, которым было поручено хранение похищенных предметов, вещей или денег (ст. 250)24.
Разрытие могил и ограбление мертвых тел представляет собой новацию, неизвестную предшествующему законодательству. Данный вид деяний, как правило, совершался с целью ограбления мертвых тел и поругания над погребенными. Смягчало вину совершение данного деяния для каких-либо суеверных действий. Наиболее мягкое наказание за данное деяние назначалось в случае его совершения по шалости или в пьянстве (ст. 256)25. Совершение данных деяний по шалости представляет собой достаточно неопределенную юридическую конструкцию, так как сама категория «шалость» не имеет какого — то определенного толкования и носит скорее нравственный,
21 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 94.
23 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 94.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
24 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 99.
25 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 102.
а не правовой характер. Смягчение наказания здесь можно связать с отсутствием умысла на совершение данных деяний.
Истребление, повреждение надгробных памятников возлагало на виновного обязанность исправить их за свой счет, а похищение надгробного памятника или его наружных украшений квалифицировалось как воровство-кражА. Представляется, что разрытие могил и ограбление мертвых тел следует рассматривать как посягательство на общественную нравственность. С точки зрения современного законодателя данные деяния посягают на общественную нравственность и отчасти на отношения собственности, так как речь идет об ограблении мертвых тел и похищении надгробных памятников.
Преступлением против веры признавалась и лжеприсяга, которая могла быть совершена как с обдуманным намерением или с умыслом, так и по замешательству в трудных обстоятельствах (ст. 258, 260)26. Законодатель того времени признавал святость присяги, однако, данное преступление нельзя однозначно отнести к посягательствам на веру. Важно отметить, что Уложение о наказаниях отдельно оговаривает случай намеренного принесения лжеприсяги, приводящий к несправедливому применению уголовного наказания в отношении обвиняемого (ст. 259)27. Данный запрет, безусловно, коррелируется с веяниями современной юридической науки, которая однозначно запрещает привлечение невиновного к какому — либо виду юридической ответственности. Данное достижение законодателя нивелируется тем, что привлечение заведомо невиновного к ответственности и назначение ему наказания вряд ли можно квалифицировать в качестве религиозного преступления.
Подводя итог рассмотрению системы религиозных преступлений, закрепленной в Уложении о наказаниях, нельзя ни сделать некоторые обобщающие выводы, которые заключаются в позитивных и негативных характеристиках данной системы.
Несомненные достижения законодателя видятся в следующем: во-первых, это расширение объекта богохульства и обстоятельств его совершения. Во-вторых, достаточно четкое нормативное изложение случаев отступления от веры и совращения в нехристианскую веру. Также Уложение о наказаниях акцентирует внимание на религиозной природе святотатства, которое сохраняет свою имущественную составляющую, но не сводится к квалифицированному виду кражи. Вместе с тем, нормы Уло -жения о наказаниях имеют и явные недостатки: отсутствие определений «ереси» и «раскола», объекта святотатства, под которым понимались церковные вещи, но не приводилось их перечня. Включение в группу религиозных преступлений деяний, которые не носят религиозного характера: издание старопечатных книг не в Московской типографии, разрытие могил и ограбление мертвых тел, лжеприсяга и др. Недостатком системы религиозных преступлений является и сохранение непомерно суровых наказаний, что, несомненно, является архаизмом, заимствованным из предшествующего законодательства. Так, кража любой вещи у нищего наказывалась просто тюрьмой без ограничения прав. В свою очередь, кража любого церковного имущества влекла лишение прав всех состояний и ссылку на каторжные работы .
Несомненным недостатком следует признать «нагромождение» нормативного материала. Так, в случае святотатства законодатель выделяет в отдельные составы множество сходных деяний, которые следует рассматривать в качестве квалифицирующих признаков.
Вместе с тем, Уложение о наказаниях знаменует завершение этапа досоветского развития нашего государства. Несмотря на неоднозначную оценку, система религиозных преступлений выглядит более совершенной и последовательной по сравнению с Соборным Уложением 1649 г. и Артикулом воинским 1715 г. В дальнейшем возникает советское государство, которое принято считать государством воин-
26 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 103, 104.
27 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. С. 103—104.
ствующего атеизма и отношение к институту церкви в целом кардинально меняется.
Необходимо также отметить, что сегодня Российская Федерация и на уровне государственной политики и на уровне правового регулирования терпимо относится ко всем вероисповеданиям, что соответствует позиции подавляющего большинства цивилизованных государств современного мира. Важной тенденцией данного процесса следует признать проецирование принципов светского государства на систему образовательного процесса. Как
справедливо отмечает И. А. Пибаев: «Одним из принципов государственной политики и правового регулирования отношений в сфере российского образования является принцип светского характера образования в государственных, муниципальных учреждениях, осуществляющих образовательную деятельность»28.
Данный принцип, несомненно, будет способствовать не только повышению религиозной грамотности населения и веротерпимости, но и прогрессивному развитию российского общества и государства.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Андрусенко О. В. Очерки по истории систематизации уголовного законодательства Российской империи первой половины XIX века : монография. — Екатеринбург, 2010.
Артикул воинский с кратким толкованием и с процессами. — СПб., 1777.
2. Башкатов Л. Д. Религиозная преступность: уголовно-правовые и криминологические проблемы : дис. . канд. юрид. наук. — М. 2001
3. Калмыков П. Д. Учебник уголовного права. — СПб. : Типография Товарищества «Общественная польза», 1866.
4. Пибаев И. А. Право на религиозное образование в светском государстве (на примере Российской Федерации и Италии) // Актуальные проблемы российского права. — 2015. — № 9 (58). — С. 52—59.
6. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. — СПб., 1845.
Материал поступил в редакцию 08 августа 2016 г.
THE SYSTEM OF RELIGIOUS CRIMES UNDER THE CODE OF PENAL AND CORRECTIONAL PUNISHMENTS OF 1845
125993, Russia, Moscow, ul.Sadovaya-Kudrinskaya, d.9
28 Пибаев И. А. Право на религиозное образование в светском государстве (на примере Российской Федерации и Италии) // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 9 (58). С. 52.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
REFERENCES (TRANSLITERATION)
Artikul voinskij s kratkim tolkovaniem i s processami. — SPb., 1777.
2. Bashkatov L. D. Religioznaja prestupnost’: ugolovno-pravovye i kriminologicheskie problemy : dis. … kand. jurid. nauk. — M. 2001
3. Kalmykov P. D. Uchebnik ugolovnogo prava. — SPb. : Tipografija Tovarishhestva «Obshhestvennaja pol’za», 1866.