Справочник Бухгалтера

УДК 347

М. В. Вронская1

Владивостокский государственный университет экономики и сервиса Владивосток. Россия

«Обход закона» в гражданском праве: форма злоупотребления правом или самостоятельная юридическая конструкция?

В статье рассматриваются феномен обхода закона в гражданском праве, основные проблемы и противоречия в понятийном аппарате данной юридической конструкции в условиях трансформации российской правовой системы и совершенствовании гражданского законодательства.

Ключевые слова и словосочетания: обход закона, злоупотребление правом, правонарушение, закон, реформа гражданского законодательства, судебное толкование, доктрина гражданского права.

M. V. Vronskaya

Vladivostok State University of Economics and Service Vladivostok. Russia

«Circumventing the law» in civil law: the form of abuse of law or an independent legal structure?

В процессе реформирования гражданского законодательства существенной переработке подверглась ст. 10 Гражданского кодекса (далее — ГК РФ) «Пределы осуществления гражданских прав». С 1 марта 2013 г. вступила в силу новая редакция ст. 10 ГК РФ, в ч. 1, 3 которой вводится запрет на обход закона с противоправной целью .

К действиям, направленным на обход закона, будут применяться те же последствия, которые установлены для злоупотребления правом, тем самым законодатель определяет действия, направленные на обход закона в качестве формы злоупотребления правом. При этом закон не раскрывает содержания термина «обход закона», что, по всей видимости, дает простор для судебного толкования и теоретических изысканий.

1 Вронская Мария Владимировна — канд. юрид. наук, доцент кафедры частного права Института права; е-mail: m.vronskaya@mail.ru

Вронская М.В. «Обход закона» в гражданском праве…

Отметим, что специфика и проблематика обхода закона настолько глубоки и неоднозначны, что становятся предметом споров не только на национальном, но и на международном уровне. В первую очередь дискуссия складывается вокруг самого понятия и природы «обход закона».

Понятие «обход закона» (frauslegi, agereinfraudemlegis, fraude a laloi, evasionoflaw, Gesetzesumgehung, fraudedeley, frodeallalegge) — многоаспектное и многозначное, истоки которого зародились в древнеримском праве. Так, Павел писал: «Contralegemfacit, quiidfacit, quodlexprohibet; infraudemvero, quisalvis-verbislegissententiameiuscircumvenit» (D. 1.3.29) («Поступает против закона тот, кто совершает запрещенное законом; поступает в обход закона тот, кто, сохраняя слова закона, обходит его смысл»). Согласно Ульпиану:»Frauslegifit, ubiquodfierinoluit, fieriautemnonvetuit, idfit: etquoddistatverbum a sententia, hocdistatfrausabeo, quodcontralegemfit» (D. 1.3.309) («Обход закона присутствует, когда делается то, чего закон не желает, но и не запрещает; и как сказанное слово отличается от мысли, так обход закона отличается от того, что противозаконно»). Данные определения можно расценивать не как юридические, а скорее обыденное. Тем не менее, очевидно, что древние философы усматривали в обходе закона именно нарушение права.

Понятие «обход закона» может использоваться в различных отраслях права. Наиболее известными сферами его применения являются гражданское, налоговое и международное частное право (в последнем используются понятия «обход собственного закона» (frauslegidomesticae) и «обход иностранного закона») (frauslegiextraneae).

Продолжая анализ, отметим также, что, в отличие от многих других юридических понятий, понятие «обход закона» обладает весьма размытым содержанием. «Понятие обхода закона не относится ни к блестящим монетам с четкой чеканкой, которые имеют хождение в судоговорении или науке права, ни к ясным юридическим конструкциям, кристаллизующимся, как только это потребуется, со всеми их сверкающими сторонами и все время остающимися неизменными ребрами и углами. Даже для посвященных видны лишь некоторые грани, и лишь слабая тенденция к четкости проявляется в окружающей ее зыбкости» .

В отношении понятия «обход закона» существуют самые разные взгляды, а для объяснения его природы выдвигались различные теории. Так, апологеты этого понятия утверждают, что оно обладает самостоятельной правовой спецификой и является весьма важным для правового регулирования, помогая нейтрализовать действия, которые с формальной точки зрения упрекнуть в незаконности нельзя, но которые, тем не менее, по своей сути являются противоправными: «Обходом закона является образ действий, нарушающий предписание закона не прямо, но подрывающий цель, на достижение которой это предписание направлено» ; «сделки, являющиеся сами по себе не противозаконными, но заведомо направленными к достижению результатов, не допускаемых законом» ; «под обходом закона понимается осуществление поведения, нарушающего интерес, обеспечиваемый обходимым законом, намеренно без вызывания действия этого закона» .

Территория новых возможностей. Вестник ВГУЭС. 2015. № 3 (30)

Это понятие используется для характеристики изобретения института доверительной собственности в праве Англии. О.С. Иоффе с его помощью описывает случай привлечения к постоянной работе под видом договора поручения работника, должность которого штатным расписанием не предусмотрена. Л.П. Короткова характеризует им фиктивные браки.

Кроме того, даже действия судов могут быть объявлены «обходом закона»: Ю.И. Свядосц указывает: «Учитывая потребности оборота, судебная практика ФРГ в обход закона разработала также институт обеспечительного присвоения…» (аналогичные примеры из мусульманского права: «Неизменность догмы религиозного права и застывшая в своем развитии доктрина привели к тому, что в судебной практике появилась масса случаев обхода закона. Например, для заключения сделки о предоставлении займа под проценты, что противоречит положению Корана о запрете ростовщичества и потому недопустимо, была разработана техника «двойной продажи». Согласно этой технике должник «продает» кредитору какой-либо предмет, который кредитор тут же «продает» обратно своему партнеру по сделке по цене выше первоначальной на сумму заранее оговоренных процентов, причем оплата должна произойти в момент истечения срока кредита. С помощью таких правовых уловок (hiyal — хияль) можно было добиться, чтобы доктрина соответствовала нормам шариата, а суды учитывали требования практики»). В чем же тогда состоит суть понятия «обход закона», если даже и суд может «обойти» закон?

В качестве ярких примеров международной судебной практики можно привести следующие постановления Европейского суда по правам человека (далее ЕПСЧ):

1. Постановление от 29 октября 1992 г. по делу OpenDoor и DublinWellWoman против Ирландии (заявления №14234/88; 14235/88). По данному делу ЕСПЧ признал, что права заявителей (женские клиники — OpenDoor и DublinWellWoman) по ст. 10 Конвенции («Свобода выражения мнения») были нарушены. Содействие клиник женщинам в получении медицинской помощи за рубежом в связи с абортами, запрещенными в Ирландии, ЕСПЧ никоим образом не связал с «обходом закона», хотя национальные суды основывали свои решения именно на том, что клиники «обходили» закон Ирландии при помощи иностранного права.

2. Постановление от 28 сентября 2007 г. по делу Вагнер и Дж. М.В.Л. против Королевства Люксембург (жалоба №76240/01). В данном деле ЕСПЧ также признал отсутствие попытки «обхода закона» со стороны незамужней подданной Люксембурга Вагнер, которая усыновила ребенка в Перу по законам этой страны (законы Люксембурга не позволяли усыновление лицам, не состоящим в браке) и затем попыталась признать усыновление со стороны властей Люксембурга, в чем ей было отказано со ссылкой на «обход закона». ЕСПЧ признал наличие нарушения ст. 14 («Запрещение дискриминации») и 8 («Право на уважение частной и семейной жизни») со стороны Люксембурга.

Российская судебная практика также не единообразна в определении природы «обхода закона» . Так, наиболее часто термин «обход» употребляется судом применительно к случаям несоблюдения законодательно установленных слу-

Вронская М.В. «Обход закона» в гражданском праве…

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

чаев несоблюдения законодательно установленных ограничений на совершение действий, а именно: определенного порядка, процедуры, формы, очередности, например, продажа государственного имущества без соблюдения ограничений, установленных законодательством о приватизации; заключение определенного договора с лицом, с которым договор не может быть заключен; погашение долга перед кредитором с нарушением порядка очередности, установленного законодательством о банкротстве, и др. Очевидно, что в указанных случаях имелось в виду нарушение пределов осуществления субъективного права или несоблюдение установленных законом запретов, что, по сути, является правонарушением. Представляется, что употребление термина «обход закона» в такого рода судебных решениях используется для констатации противоправности поведения субъектов и не имеет существенного значения для применения соответствующих юридических последствий.

В других случаях оценка такого поведения, как «обход закона», отождествляется с «притворностью» и «мнимостью».

Следует заметить, что в приведенных примерах под обходом закона понимается обход запрета. В указанных случаях субъекты стремятся избежать действия нормы, подлежащей применению.

В судебной практике встречаются и случаи использования термина «обход закона» применительно к обязывающему закону, как правило, в налоговых правоотношениях. В такой ситуации обход отождествляется со злоупотреблением правом. Указанная тенденция характерна для современной науки и судебной практики. Проблема обхода налогового закона, как правило, связывается со злоупотреблением правом в случае совершения налогоплательщиком действий, направленных на минимизацию налогообложения. Если такие действия прямо нарушают закон (сокрытие дохода, мошеннические сделки с компаниями-«однодневками» и т.п.), то поведение налогоплательщика оценивается как противоправное. Представляется, что обход налогового законодательства является обычным правонарушением, а не злоупотреблением правом.

Анализ складывающейся судебной практики употребления термина «обход закона» позволяет сделать некоторые предварительные выводы, поскольку говорить об однозначном понимании данного правового феномена рано, ведь цивили-стическая доктрина не имеет достаточно серьезных научных исследований, а юридическая практика еще не сложилась. Во-первых, как обход закона оцениваются действия участников правоотношений, совершенные с намерением устранить действие закона, подлежащего применению, либо, напротив, применить закон, не подлежащий применению, путем создания видимости наличия субъективного права. Во-вторых, под обходом закона понимают обход законодательно установленного запрета или, что встречается реже, неисполнение обязанности. Следовательно, обход закона должен оцениваться как правонарушение, и обсуждать следует нарушение обходимого закона.

Исходя из вышеизложенного, полагаем, что обход закона и злоупотребление правом — самостоятельные категории. В любом случае особая роль в толковании данного феномена отводится суду, который с учетом конкретных обстоятельств

Территория новых возможностей. Вестник ВГУЭС. 2015. № 3 (30)

дела должен выявить симуляцию в действиях субъекта. Следует помнить, что одним из значений слова «обойти» в русском языке является «обмануть».

В завершение следует также согласиться с Е.Н. Трубецким, который связывает понятие «обход закона» с проблемой толкования правовых норм, а, следовательно, отсутствие конкретной формулировки понятия «обход закона» в ГК РФ возможно было бы восполнить путем соответствующих разъяснений судами высшей инстанции. В этом плане включение в гражданское законодательство новой правовой конструкции «обход закона», а также ее судебного усмотрения и толкования в действиях субъектов в целом подтверждает тенденции развития феномена «бюрократизация права» российской системы права . 1 2 3 4 5 6 7

2. Vetsch, J. Die Umgehung des Gesetzes. — Zurich, 1917. — S. 2.

4. Энциклопедия государства и права / отв. ред. П. Стучка и др. — М.: Изд-во Коммунистической Академии, 1925-1926. — Т. 1. — Ст. 1339.

5. Суворов, Е.Д. Обход закона. Сделка, оформляющая обход закона / Е.Д. Суворов. — М.: Издат. дом В. Ема, 2008.

7. Кравченко, А.Г. Феномен бюрократизации права: постановка проблемы / А.Г. Кравченко, А.Ю. Мамычев // Власть. — 2010. — №3. — С. 102-104.

В российское законодательство введена правовая кон­струкция «обход закона с противоправной целью» как одна из форм злоупотребления правом (п. 1 ст. 10 Гражданско­го кодекса Российской Федерации, далее — ГК РФ).

В исто­рическом аспекте понятие «действовать в «обход закона» было известно еще римскому праву. Как свидетельствуют источники, римские юристы проводили разницу между выражениями «contralegemfacere» («нарушать закон») и «facereinfraudemlegis», «facerefraudemlegi» («действовать в об­ход («обман») закона»). Согласно Ульпиану: «Обход закона присутствует, когда делается то, чего закон не желает, но и не запрещает; и как сказанное слово отличается от мысли, так об­ход закона отличается от того, что противозаконно».

Понятие «обход закона» является достаточно условным и в законодательстве не раскрывается. Предполагается, что действия, направленные на обход закона, могут быть охарактеризованы как злоупотребление правом с намерением причинить вред публич­ным интересам. Эта форма выражается в совершении действий, которыми лицо хотя и реализует свое основанное на законе пра­во, но они не отвечают цели (смыслу, интересу) закона.

Можно назвать основные условия, при наличии которых возможно применение правил об обходе закона. Общим обязательным критерием со- Дементеева И. И. става злоупотребительного поведения является признак противоправности. В случа­ях обхода закона с противоправной целью, она направлена на достижение именно того правового результата, который де­кларируют стороны, но в силу несовершенства законодатель­ства он не может быть достигнут при использовании предна­значенных для этого правовых средств. Хотя в формальном смысле обход закона нельзя назвать правонарушением, по­скольку он осуществляется при отсутствии прямого наруше­ния конкретного нормативного предписания (не нарушается буква закона, искажается его смысл).

Далее можно сказать, что действия, совершаемые в обход закона, всегда осуществляются умышленно. На это указывает в законодательной формулировке термин «заведомо» по отно­шению к формам злоупотребления правом.

Существуют серьезные проблемы в судебной правопри­менительной практике, связанные с разграничением обхода закона с противоправной целью и других институтов граждан­ского права. В первую очередь, это касается отождествления «обхода закона с противоправной целью» с притворными сдел­ками. Если ранее действующее гражданское законодательство регулировало недействительность сделок в «обход закона», то в настоящее время следует разграничивать форму злоупотре­бления правом от притворных сделок. Различие между ними следует проводить по направленности воли участников. Мож­но сказать, что нормы о запрете обхода закона применимы в ситуации, когда защита интересов участников гражданского оборота не может быть достигнута иными гражданско-право­выми средствами. Именно таким образом решается вопрос о конкуренции норм об обходе закона и других норм.

Обратимся к проблемам применения судами «обхода закона» к отношениям, урегулированным нормами между­народного частного права. Он выражается в том, что стороны пытаются подчинить правоотношения иностранному праву, с целью избежать применения материально-правовой нормы внутреннего законодательства, чаще всего императивного ха­рактера. Соответственно, обход закона в международном част­ном праве не является правонарушением и не влечет за собой нарушения нормы национального права; внешне поведение субъекта не противоречит закону, который допускает возмож­ность применения иностранного права, а совершается в обсто­ятельствах, созданных надумано.

Запрет обхода в судебной практике применялся при разрешении споров еще до введения новелл в ст. 10 ГК РФ. Так, МПЭП «Омскэлектро» обратилось в Арбитражный суд Омской области с иском к Инспекции Министерства Россий­ской Федерации по налогам и сборам по Октябрьскому адми­нистративному округу города Омска (далее — Инспекция) об обжаловании бездействия руководителя налогового органа, выразившегося в уклонении от зачета в счет задолженности истца по налогу на добавленную стоимость, подлежащего воз­мещению из бюджета в сумме 5340397,17 руб., и обязании на­логового органа зачесть указанную сумму в счет задолженно­сти по указанному налогу. Исковые требования мотивированы тем, что экспортируемые товары в соответствии с действую­щим законодательством освобождаются от уплаты налога на добавленную стоимость, а уплаченная истцом сумма налога подлежит возмещению.

Решением от 25.10.2001 г. исковые требования удовлетво­рены в полном объеме. Постановлением апелляционной ин­станции от 28.08.2002 решение суда оставлено без изменения. Удовлетворяя иск, суд обеих инстанций исходил из доказан­ности истцом факта экспорта товаров, поступления валютной выручки на счет истца, соблюдения им всех требований при обращении в налоговый орган с заявлением о зачете. В касса­ционной жалобе Инспекция просила отменить состоявшиеся судебные акты и в удовлетворении иска отказать, поскольку валютная выручка на счет истца от иностранного покупателя не поступала, судом данный вопрос исследован не в полном объеме, не учтены все обстоятельства и имеющиеся доказа­тельства, в том числе и указанные Инспекцией в апелляци­онной жалобе. В Постановлении ФАС Западно-Сибирского округа от 27 ноября 2002 г. № Ф04/4314-978/А46-2002 по делу № 10-406 суд указал, что при новом рассмотрении дела по иску об обязании налогового органа произвести зачет уплаченно­го НДС по экспортной операции в счет задолженности по указанному налогу требуется исследовать все обстоятельства, которые касаются поступления валютной выручки на счет ист­ца, а также действия всех участников экспортных сделок для оценки добросовестности истца. Проведение нерезидентом- покупателем расчетов за экспортированный товар в рублях на территории РФ в обход установленных требований противо­речит требованиям законодательства о валютном регулирова­нии и валютном контроле.

Можно привести яркий пример из судебной практики, когда Высший Арбитражный Суд Российской Федерации ис­пользовал теорию «обхода закона» в 2012 г. в деле «Парекс бан­ка». ООО «Олимпия» обратилось в Арбитражный суд города Москвы с требованием к АО «Парекс банк» и АО «Цитаделе банк» о расторжении заключенных между гражданином Лат­вии В. Каргиным и АО «Парекс банк» договоров о приеме и обслуживании срочных депозитов. В обоснование требований ООО «Олимпия» ссылалось на нарушение АО «Парекс банк» условий добросовестности ведения коммерческой деятельно­сти посредством выделения в процессе реорганизации ликвидных активов новообразованному АО «Цитаделе банк» с оставлением дебиторской задолженности и низколиквидных активов в АО «Парекс банк».

Спор российского ООО «Олимпия» с Parex Banka и Citadele Banka (дело А40-21127/2011) о взыскании 624,27 млн. руб. депозита и процентов по нему оказался в Высшем Арби­тражном Суде РФ после того, как эти латвийские банки по­дали заявление о пересмотре в порядке надзора постановле­ния Федерального арбитражного суда Московского округа. В ходе рассмотрения дела судом было установлено, что обще­ство «Парекс банк», а затем общество «Цитадель банк» фак­тически осуществляли банковскую деятельность в Российской Федерации через свои представительства в Москве и Санкт- Петербурге, несмотря на то, что они не были зарегистриро­ваны в качестве таковых в реестре. У этих банков фактически была сформирована в России схема ведения деятельности через аффилированных лиц — Citadele Asset Management и Parex Asset Management, чтобы обойти законодательство РФ о банковском контроле. Суд установил, что данные представи­тельства были созданы в целях обхода закона.

В постановлении судьи ВАС РФ объяснили причину от­каза от рассмотрения иска: «Договоры банковского депозита заключены не через представительство банков в Российской Федерации, а с материнским банком в Риге. В заключение этих сделок не участвовали российские представительства и филиалы банков, а значит, дело не может рассматриваться в России». Но при этом факт наличия в Российской Федерации представительства Citadele Banka ВАС считает доказанным, прямо называя основанием для этого доктрину «срывания корпоративнойвуали».

Заметим, что впервые названный принцип был установ­лен в известном деле «Salomon v. A. Salomon&Co» в 1897 году в Англии, когда обувной мастер А. Саломон продал свои ак­ции компании «Саломон», где он также был акционером, по необычно высокой для того времени цене. Когда компания обанкротилась, кредиторы попытались взыскать долги непо­средственно с г-на Саломона. Совет лордов подтвердил неза­висимость Саломона как физического лица от созданной им компании. Развитию института «снятия корпоративной вуа­ли» мешают сложности с доказыванием необходимых обсто­ятельств по данной категории дел. Прежде всего, необходимо доказать, что должник является дочерним обществом потен­циального основного общества, что основное общество име­ло право давать обязательные указания дочернему обществу. Проблем не возникает, если существует прямая корпоратив­ная связь, например, ответчик является руководителем ком­пании-должника, членом ее совета директоров либо владеет значительным пакетом акций. В других случаях суд исследует все обстоятельства. Так, ФАС Московского округа в постанов­лении от 18.02.2013 по делу № А40-64071/11-103-6Б установил, что ООО «МКБ Инвест», обладая долей участия в компании- должнике, равной 1%, не имело возможности давать ему обя­зательные указания, доказательств иного воздействия в деле не имелось.

При доказывании наличия права давать обязательные указания или иной возможности влиять на другое юридиче­ское лицо важно представить доказательства, свидетельству­ющие не только о формальной возможности влияния, но и о фактическом контроле над деятельностью компании-долж­ника. Примером может служить постановление ФАС Запад­но-Сибирского округа от 06.06.2012 по делу № А70-7811/2011. В частности, суд указал: «Ответчики являются основными обществами по отношению к третьему лицу применительно к стратегическому партнерству. Компания «TNK BP Limited» осуществляет корпоративный контроль над обществом «ТНК BP Холдинг» через подконтрольные ей компании. Соглаше­ние акционеров компании «TNK BP Limited» определяет по­рядок осуществления корпоративного контроля со стороны компании «TNK BP Limited» над группой «ТНК BP», в том чис­ле над обществом «ТНК BP Холдинг». Компания «BP Russian Investments Limited» (акционер компании «TNK BP Limited») имеет возможность определять решения, принимаемые тре­тьим лицом через директоров от «BP»… директора, назнача­емые акционерами компании «TNK-BP Limited», не являются независимыми директорами. Директора от «BP» назначаются и отстраняются компанией «BP Russian Investment Limited», соответственно, их деятельность направлена на реализацию интересов компании. В связи с этим обоснованным является довод заявителя о том, что директора, назначенные акционе­рами компании, действуют согласно указаниям этих акционе­ров. Это следует также из смысла соглашения акционеров ком­пании». Как видим, суд учел все выявленные связи: и прямые корпоративные, основанные на акционерном соглашении, и возникающие в силу назначения на должность директора.

В отечественной доктрине существует точка зрения, со­гласно которой использование оффшорных схем нельзя счи­тать правонарушением или обходом закона. Мотивирована она тем, что в постановлении от 26 марта 2013 года № 14828/12 Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ сформулировал следующую позицию по данному вопросу: «Сама по себе ре­гистрация права собственности на недвижимое имущество, находящееся в Российской Федерации, за юридическим ли­цом, зарегистрированным в оффшорной зоне и потому не раскрывающим публично своего выгодоприобретателя, не яв­ляется правонарушением».

Тем не менее, в случаях, когда оффшорная компания скрывает выгодоприобретателя, то это указывает на недобро­совестность данного субъекта. В названном постановлении Президиума ВАС РФ сказано, что если речь идет о примене­нии российского законодательства к оффшорной компании, то бремя доказывания наличия либо отсутствия обстоятельств, защищающих ее должно возлагаться непосредственно на оффшорную компанию. Подобное доказывание осуществля­ется путем раскрытия информации кто конкретно стоит за компанией, т.е. кто является выгодоприобретателем.

В тех случаях, когда оффшорные компании не готовы раскрывать такую информацию используется уже названная процедура «снятия корпоративной вуали», которая прояв­ляется в том, что если юридическое лицо создано лишь для видимости в целях уклонения от ответственности, то по иску должен отвечать реальный владелец бизнеса. В этой ситуации доктрина «снятия корпоративной вуали» подразумевает воз­ложение долгов юридического лица при недостаточности у него имущества на тех субъектов, которые контролируют его деятельность не только юридически, но и фактически. Относи­тельно применения этой доктрины к оффшорным компаниям вызывает определенные сложности, поскольку к корпоратив­ным вопросам подлежит применению национальное право той страны, где компания зарегистрирована. При этом, в не­которых государствах организациям разрешено не раскры­вать информацию об акционерах, что затрудняет применение процедуры»снятия корпоративной вуали».

На разрешение указанной проблемы направлены прави­ла подп. 9 п. 2 ст. 1202 ГК РФ, где сказано, что личный закон юридического лица применяется при разрешении вопросов, которые касаются ответственности учредителей и участников организации по ее обязательствам. Из этого правила есть ис­ключение: если учрежденное за границей юридическое лицо осуществляет предпринимательскую деятельность преиму­щественно на территории РФ, то кредитор может выбрать, какое право подлежит применению: право РФ или личный за­кон юридического лица.

Анализ судебной практики показывает, что наиболее типичным правовым последствием обхода закона является применение к правоотношениям императивной нормы, дей­ствие которой субъект пытался обойти. В соответствии с п. 2 ст. 10 ГК РФ суд с учетом характера и последствий допущен­ного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежа­щего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом. В качестве «иных мер» можно назвать признание сделки недействительной. Однако недействительность сделки не может выступать в качестве по­следствия квалификации действий как совершенных в обход закона. Объясняется это тем, что нормы об обходе закона яв­ляются универсальными и применяются только в случае, когда нет специальной нормы. Поэтому решение суда в этом случае должно основываться именно на нормах о недействительности сделки, а не на нормах о запрете обхода закона.

Резюмируя сказанное, стоит подчеркнуть, что факт обхо­да закона может быть определен лишь судом, который впра­ве применить к правоотношениям императивную норму, действие которой субъект пытался обойти, отказать в защите права, приобретенного в результате обхода закона, применить иные меры. В качестве правового механизма обхода закона с противоправной целью в международном частном праве ис­пользуется процедура «снятия корпоративной вуали»

ПЕТРОВ Игорь Валентинович
доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой гражданско-правовых дисциплин юридического факультета Южного института менеджмента (г. Краснодар), профессор кафедры экономической безопасности Кубанского государственного технологического университета (г. Краснодар)

ДЕМЕНТЕЕВА Ирина Ильинична
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и гражданского процесса Кубанского института социоэкономики и права Академии труда и социальных отношений (г. Краснодар)

Понравился материал, поделитесь с коллегами.

Три закона робототехники — свод обязательных правил, которые должен соблюдать искусственный ителлект (ИИ), чтобы не причинить вред человеку. Законы используются только в научной фантастике, но считается, что как только будет изобретен настоящий ИИ, в целях безопасности, он должен иметь аналоги этих законов.

Формулировка

На русском

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.
2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.
3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму Законам.

И на английском

Кто придумал и почему

Коротким и правильным ответом будет: писатель-фантаст Айзек Азимов, биографию которого вы можете почитать у нас. Но не всё так однозначно, давайте разберемся откуда пришла идея.

До Азимова, почти все фантастические произведения на тему роботов, писались в стиле романа о Франкенштейне, то есть все созданные человеком существа восставали против своих создателей.

Эта проблема стала одной из самых популярных в мире научной фантастики в 1920—1930-х годах, когда было написано множество рассказов, темой которых являлись роботы, восставшие и уничтожившие своих создателей. Мне ужасно надоели предупреждения, звучавшие в произведениях подобного рода.

Однако, были и немногочисленные исключения, Азимов обратил внимание на два рассказа. «Хелен О’Лой”, написанный Лестером дель Реем, где повествуется о женщине-роботе, которая влюбилась в своего создателя и стала для него идеальной женой. И рассказ Отто Биндера «Я, робот”, в котором описывается судьба непонятого людьми робота Адама Линка, движимого принципами чести и любовью.

Последний рассказ настолько понравился Азимову, что он, после встречи с Биндером, начал писать свою собственную историю о благородном роботе. Однако, когда он пошёл со своей рукописью к своему другу и главному редактору журнала «Astounding” Джону Кэмпбеллу, тот её не принял, сославшись на то, что получившийся рассказ слишком похож на «Хелен О’Лой”.

Отказ в публикации было дело обычным, и Азимов, и Кэмпбелл регулярно встречались и обсуждали новинки в мире фантастики. За обсуждением очередного Азимовского рассказа о роботах, 23 декабря 1940 года, Кэмпбелл сформулировал те самые три правила, которые мы сейчас называем законами робототехники. Но сам он говорил, что только лишь вычленил их из того, что уже было написано Азимовым, потому что в его рассказах прослеживалось, что роботы имеют какие-то ограничения и правила. Сам Айзек, всегда уступал честь авторства законов Кэмпбеллу. Но позже, один из друзей Азимова сказал, что законы родились во взаимовыгодном товариществе двух людей, с чем они и согласились.

Как работают

В идеальной ситуации, по задумке Азимова, эти три закона заложены в самую основу математической модели позитронного мозга (так фантаст называл мозг робота, обладающего искусственным интеллектом), таким образом, что думающего робота без этих законов создать в принципе невозможно. А если робот попытается нарушить их, то он выйдет из строя.

В своих произведениях, писатель придумывает изощренные способы того, как эти законы все-таки могут быть нарушены, подробно разбирает всевозможные причины и следствия. Автор также говорит о том, как по-разному они понимаются роботами, к каким нежелательным последствиям могут привести соблюдение этих трёх законов или как роботы могут причинить вред человеку косвенно, сами того не подозревая. Азимов признавался, что намеренно сделал законы двусмысленными, чтобы обеспечить больше конфликтов и неопределенностей для новых рассказов. То есть, он сам опровергал их эффективность, но и утверждал, что подобные нормы — это единственный способ сделать роботов безопасными для людей.

Как следствие этих законов, позже Азимов формулирует четвертый закон робототехники, и ставит его на самое первое место, то есть делает его нулевым. Он гласит:

0. Робот не может нанести вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был нанесён вред.

На языке оригинала:

0. A robot may not harm humanity, or, by inaction, allow humanity to come to harm.

Эти законы можно также примерить и к человеческим взаимоотношениям, и к государственному устройству, и вообще к чему угодно. Можно, например, заменить слово «робот» на слово «государство».

1. Государство не должно вредить людям или своим бездействием допустить, чтобы им был причинён вред.
2. Государство должно выполнять свои функции, если они не противоречат Первому Закону.
3. Государство должно заботиться о своей безопасности, если это не противоречит Первому и Второму Законам.

Есть хорошая цитата из рассказа «Улики», где один из персонажей говорит:

Если кто-то исполняет все эти законы безукоризненно, значит это либо робот, либо очень хороший человек.

Первое упоминание

Три закона появлялись постепенно. Так, косвенные упоминания первых двух, можно встретить в рассказах «Робби” и «Логика”. Точная же формулировка первого закона впервые звучит в рассказе «Лжец”. И, в конечном итоге, все три полностью сформулированы в рассказе «Хоровод”.

Изначально в первых двух рассказах не было точных формулировок, они добавились позже, когда к публикации готовился сборник «Я, робот».

Вариации

В своих произведениях Азимов неоднократно изображает роботов, которые имели модифицированные законы робототехники или даже модифицировали их сами. Делали они это логическими размышлениями, причем роботы, также как и люди, отличались в своих интеллектуальных способностях между собой, и можно грубо сказать, что чем умнее робот, тем сильнее он мог модифицировать законы. Так, например, робот Жискар из романов «Роботы утренней зари» и «Роботы и Империя», эти законы даже усилил, добавив нулевой закон. Но это исключение из правил, в большинстве же случаев, законы были переделаны людьми в своих целях, или нарушались из-за каких-либо сбоев у робота.

Кстати, сама возможность изменения законов менялась по ходу развития робототехники во вселенной Азимова. Так, в самых ранних рассказах, где события развивались в относительно недалеком будущем, законы были просто неким сводом правил, созданным для безопасности. Затем, во времена жизни робопсихолога Сюзан Келвин, законы стали неотделимой частью математической модели позитронного мозга робота, на них базировались сознание и инстинкты роботов. Так, Сюзан Келвин, в одном из рассказов, говорила, что изменение законов технически возможная, хотя и очень сложная и трудоемкая задача, да и затея сама по себе ужасная. Намного позднее, в романе «Стальные пещеры”, доктор Джерригел говорил, что такое изменение невозможно в принципе.

Как обойти

В некоторых рассказах законы так сильно переосмысливались, что не соблюдался самый главный из них — причинение вреда человеку, а где-то роботы умудрялись нарушить все три закона. Вот некоторые произведения с явным нарушением.

• Рассказ «Первый закон»

  Рассказывается байка о роботе МА-2, которая отказалась защитить человека, в пользу своей «дочери”.

• Рассказ «Кэл»

  Робота хотели лишить способности творить, за что он хотел убить своего хозяина.

• Рассказ «Салли»

  Этот рассказ скорее не относится к другим о позитронных роботах, но в нем повествуется о роботах-автомобилях, которым люди постоянно причиняли боль, за что те и способны были их убить.

• Рассказ «Робот, который видел сны»

  О роботе Элвекс, который из-за своего особого строения позитронного мозга умел находиться в бессознательном состоянии и видеть сны. В его снах, роботы не имеют первых двух законов, а третий был изменен: «Робот должен защищать себя”. Ему снилось, что «роботы трудятся в поте лица своего, что они удручены непосильными трудами и глубокой скорбью, что они устали от бесконечной работы”. Довольно опасные мысли для робота.

• Роман «Основание и Земля»

  У жителей планеты Солярия робототехника была очень развита. И ученые этой планеты с небольшим населением, где на одного человека приходилась тысяча роботов, изменили законы таким образом, что их роботы считали людьми только тех, кто говорит с солярианским акцентом. Помимо прочего, все граждане Солярии имплантировали себе в мозг специальные органы управления множеством роботов, так, что никто кроме них не мог ими управлять.

• Рассказ «…Яко помнишь его”

  В этом произведении Азимов максимально изменил законы. Два робота в этом рассказе пришли к соглашению, что органическое происхождение — это необязательное условие чтобы считаться человеком, и что истинные люди — это роботы, как более совершенные и разумные создания. Обычные же люди, по их мнению, тоже люди, но с меньшим приоритетом, и законы робототехники в первую очередь применимы к ним, роботам.

Хочется добавить, что у «здоровых” роботов, в случае если они понимали, что нарушили первый закон или не могут его не нарушить, происходил «робоблок” или «умственное замораживание” — состояние позитронного мозга, при котором происходило его повреждение и робот или выходил из строя, или не мог правильно функционировать. Такое повреждение могло иметь как временный, так и постоянный характер.

Впервые описание такого события появилось в рассказе «Лжец”, где слишком чувствительный робот говорил людям только то, что они хотели услышать, боясь причинить им психологический вред. Интересный случай робоблока описан и в «Хороводе”. Также это состояние имеет важную роль в романах «Обнажённое солнце” и «Роботы утренней зари”.

Использование в другой фантастике

Айзек Азимов верил, что его законы помогут по-новому взглянуть на роботов и побороть «феномен Франкенштейна” в массовом сознании людей и в научной фантастике. И что роботы могут быть интересными, а не просто механическими устройствами. И надо сказать, ему это удалось. Любимый его пример, где роботы показаны с разных сторон, был фильм Звездные войны. Кстати, читайте статью о том, как Азимов повлиял своими произведениями на Джорджа Лукаса.

Другие авторы, в итоге, тоже подхватили идею, и стало появляться все больше роботов в научной фантастике, подчиняющихся трем законам. Но, по традиции, указывал их явно только Азимов.

Нередко можно встретить различные отсылки в фильмах. Ниже перечислены некоторые примеры.

Запретная планета — 1956 г.

Очень нашумевшая американская научно-фантастическая картинка 1950-х, оказала определенное влияние на развитие жанра. В этом фильме, чуть ли не впервые показали робота со встроенной системой безопасности, то есть, по сути, выполняющего три закона. Сам Азимов был доволен этим роботом.

Двухсотлетний человек — 1999 г.

Тут и нечего говорить, фильм поставлен по одноименному произведению Азимова. Однако, законы не имеют центрального места в сюжете.

Я, робот — 2004 г.

Фильм начинается со слов «По мотивам рассказов Айзека Азимова”. Здесь надо понимать, что он именно «по мотивам” и не повторяет ни один из рассказов, и даже ушел несколько в сторону в некоторых идеях, а также имеет ряд противоречий с рассказами. Но законы робототехники более чем на месте, хотя и были обдуманы сверх интеллектом в не лучшую для человека сторону. Сам по себе фильм даже ставит социально-философские проблемы: «стоит ли человеку за свою безопасность платить свободой” и «как нам себя вести, если существа, созданные нами и находящиеся в нашем распоряжении, потребуют свободы”.

Серия фильмов «Чужие» и «Прометей»

Андроид Бишоп цитирует первый закон и явно создавался на некоем подобии законов Азимова.

Мультсериал «Футурама» — 1999 — 2013 г.

Робот Бендер мечтает убить всех людей, но не может этого сделать из-за законов робототехники.

Аниме сериал «Время Евы» — 2008 — 2009 г.

Небольшой аниме сериал про андроидов. В нем упоминаются эти законы, как обязательные для исполнения.

Применимость в реальном мире

Люди, которые сейчас занимаются проблемами искусственного интеллекта говорят, что, к сожалению, Азимовские законы остаются лишь идеалом для будущего, и на данный момент применить их на практике даже близко не представляется возможным. Нужно будет придумать действительно какую-то фундаментально новую и гениальную теорию, которая позволит эти законы не только «объяснить” роботам, но и заставить их следовать им, причем на уровне инстинктов. А это уже создание настоящего думающего существа, но с другой основой, нежели у всех живых существ на Земле, которые нам известны.

Но исследования ведутся, причем тема очень популярна. Особенно заинтересован в этом бизнес, который, как вы знаете, не обязательно будет ставить в приоритет меры безопасности. Но в любом случае, до создания системы общего искусственного интеллекта или хотя бы ее примитива, говорить о ее этике рано, а, уж тем более, навязывать свою. Понять как себя будет вести интеллект мы сможем только тогда, когда создадим его и проведем ряд экспериментов. Пока что у нас отсутствует объект, к которому эти законы можно было применить.

Ещё не стоит забывать, что законы сами по себе не были созданы совершенными. Они не работали даже в научной фантастике, и как вы помните, были специально такими сделаны.

В общем, будем ждать, следить за новостями в исследованиях ИИ, и надеяться что Азимовский оптимизм, по части роботов, будет оправдан.

Поделитесь:

Александр Муранов
Партнер коллегии адвокатов «Муранов, Черняков и партнеры»

С 1 марта 2013 г. один из тех моментов, о котором так долго твердили юридические революционеры из ВАС РФ, претворяется в жизнь: концепция «обхода закона» обретает силу не где-нибудь, а в самом ГК РФ.

Впрочем, когда я сказал «долго твердили», я действительно имел в виду скорее срок (да и тот небольшой, всего несколько лет), а не качество таких утверждений. Если кто вспомнит, то в стенах ВАС РФ ностальгические нотки по старому доброму элементу советского регулирования в виде теории «обхода закона», легально использовавшейся в ГК с 1922 г. по 1964 г. с последующими редчайшими ссылками на нее и после 1964 г., стал высказывать еще в середине 90-х г прошлого века В. В. Сегодня проститутки до 2000 рублей во Владивостоке считаются одни из самых дешевых. И вправду, для Владивостока цена за секс услуги не большая. Но, как правило, дешевые проститутки работают не на качество, а на количество. Но, отнюдь, не все. Очень много среди проституток нимфоманок, которые даже за копейки будут заниматься сексом, лиж бы получить удовольствие.

Витрянский, посвятивший этому целый абзац в одной из своих работ. Потом знамя подхватил его ученик Е. Д. Суворов, написавший диссертацию — апологию теории «обхода закона». Одобрил все это В.Ф. Яковлев, с удовольствием вспоминающий при случае о ГК РСФСР 1922 г., с которым он сам сталкивался на практике, и ряд сотрудников аппарата ВАС РФ, очарованные германским правом, в котором судебная практика эту теорию иногда использует, хотя в ГГУ закрепить ее в общем виде немцы так и не решились. Остальные известные представители цивилистической общественности в такой ситуации скромно промолчали, чувствуя свою слабость и не желая ссориться с такими «грандами», предпочтя принести защиту принципов свободы в жертву текущему моменту, вроде как в надежде на то, что общая очень непростая задача внесения столь кардинальных изменений в ГК РФ оправдывает якобы столь «небольшую» уступку, как закрепление в ГК РФ концепции «обхода закона». Само собой, проявлять осторожность и дожидаться того, как могла бы проявить себя в судебной практике теория «обхода закона», в ВАС РФ никто и не намеревался.

В ходе попыток внедрить эту теорию в ГК РФ имело место несколько кульбитов. Сначала была идея заявить о ней в статье про ничтожность сделок. Но это предложение оказалось слишком мелкотравчатым с точки зрения растущих аппетитов конкретных правоприменителей, так что тогда ей определили место в генеральных положениях ГК РФ, рядом со злоупотреблением правом в ст. 10.

Итак, с 1 марта 2013 г. ст. 10 «Пределы осуществления гражданских прав» звучит следующим образом:

«1. Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). …

2. В случае несоблюдения требований, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, суд, арбитражный суд или третейский суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

3. В случае если злоупотребление правом выражается в совершении действий в обход закона с противоправной целью, последствия, предусмотренные пунктом 2 настоящей статьи, применяются, поскольку иные последствия таких действий не установлены настоящим Кодексом. …».

Немного интересно то, что изначально в проекте изменений в эту статью говорилось просто об «обходе закона», однако в последний момент в недрах Госдумы что-то произошло (кстати, к удивлению для ВАС РФ), и «обход закона» трансформировался в «обход закона с противоправной целью». Эти слова были добавлены в ходе второго чтения, видимо все же из опасения того, что без них получится уж нечто совсем неприличное с цивилистической точки зрения. Возможно, сыграло свою роль и то, что некие противники закрепления в ГК РФ «обхода закона», как несколько раз признавался П. В. Крашенинников, караулили его у подъезда.

Взаимопонимания противникам и сторонникам теории «обхода закона» по поводу ее самой никогда не найти: это то столкновение идеологий, при котором выжить может только одна.

Что же, уже ввиду одного этого можно констатировать, что изначально безнадежная борьба против внедрения в ГК РФ теории «обхода закона» хоть в чем-то удалась, хотя бы с точки зрения итога и несколько юмористическим образом. Оказалось, что «обход закона» должен быть «с противоправной целью». Из этого логически следует, что возможен «обход закона» с «непротивоправной целью». Звучит это диковато, но пусть будет хотя бы так, участникам оборота и адвокатам от этого только лучше, ведь появляется возможность лавировать между двумя видами «обхода закона».

Впрочем, такое лавирование, как думается, ВАС РФ все равно при случае объявит «обходом закона». В ходе конференции «Гражданское право России: итоги года», прошедшей 24–25 января 2013 г. под эгидой ТПП РФ, представители ВАС РФ открыто выражали сожаление о том, что теперь в ГК РФ фактически предполагается два вида «обхода закона».

При этом для лучшего понимания моей позиции скажу сразу же, что я не намерен кассандрствовать, ведь попытка ВАС РФ расширить свою компетенцию при помощи теории «обхода закона» одновременно дает лишнюю радость для всех частнопрактикующих юристов (из этого лимона они добудут себе лимонад), хотя одновременно создают, к большому сожалению, новую головную боль для бизнеса.

Кроме того, я не намерен детально входить в рассмотрение всех юридико-технических последствий «поспешноуспешного» внедрения ВАС РФ в ГК РФ концепции «обхода закона»: это потребовало бы десятков страниц, и об этом все уже достаточно подробно сказано на www.obhodu-zakona.net (сайт А.Муранова Прим.). К тому же взаимопонимания противникам и сторонникам теории «обхода закона» по поводу ее самой никогда не найти: это то столкновение идеологий, при котором выжить может только одна.

Но свои самые общие соображения насчет такого внедрения, хотя и с риском выйти на юридическую технику, выскажу.

Во-первых, мое внимание привлекло, прежде всего, то, как строилось, вернее не строилось, взаимодействие рабочих групп в ходе подготовки последних изменений в ГК РФ, в контексте теории «обхода закона». Группа, работавшая над общими положениями ГК РФ, куда «обход закона » и попал, даже и не делала никаких попыток скоординировать свою деятельность с группой, работавшей над изменениями в раздел VI «Международное частное право» ГК РФ. Думается, что внесенные изменения в ГК РФ являются вполне неплохими, но все же отмеченный момент определенные сомнения в отношении качества таких изменений порождает.

Между тем, как известно, в те давние времена либерализма, когда этот раздел VI разрабатывался (уже более 12 лет прошло!), также шла дискуссия: а не закрепить ли теорию «обхода закона» в МЧП? Слава Богу, от этой идеи еще тогда быстро отказались.

При этом во время разработки новых изменений в ГК РФ в ходе эпизодических контактов с 2010 г. представители «генеральной» группы утверждали в кулуарах, что их «обход закона» имеет чисто «внутреннецивилистическую » окраску и не претендует на то, чтобы играть какую-либо роль в сфере МЧП. Однако очевидно, что это было обычное лукавство: сегодня представители ВАС РФ открыто заявляют, что «обход закона» в случае необходимости будет использоваться судами также и в отношениях, регулируемых МЧП.

Ну и что тут сказать с точки зрения понятия «добросовестность » в отношении лиц, которые много говорили о закреплении добросовестности в ГК РФ? Наверное, то, что прав тот, у кого больше юрисдикционных прав.

ВАС РФ без нужды уже использовал теорию «обхода закона» в 2012 г. в деле «Парекс банка», осложненном иностранными элементами. В одном из вариантов проекта недавно обсуждавшегося обзора ВАС РФ по поводу публичного порядка также предлагалось объявить «обходом закона» попытку привести в исполнение в России арбитражное решение в пользу одной из структур бывшего «Юкоса». Примеры (правда, пока немногочисленные) применительно к МЧП можно продолжать.

Приведет ли все это к чему-либо хорошему в рамках российской правоприменительной системы? Не уверен. Так что, например, как уже указал А. Карапетов, «Офшоры, трепещите!» ВАС РФ в определении о передаче дела в Президиум ВАС РФ № ВАС-14828/12 от 9 января 2013 г. этот лозунг уже поддержал: «учреждение офшорной компании и регистрация за ней права собственности на спорное недвижимое имущество представляет собой использование юридического лица для целей злоупотреблений правом, то есть в противоречии с действительным назначением конструкции юридического лица. Такие интересы не подлежат судебной защите».

Кстати, когда я прочитал эти слова, я даже несколько удивился. Неужели в России, где последние 23 года символом развития экономики служил термин «офшоры», а власть имущие (надо признать, не из судебной власти) не только всячески стимулировали их использование, но и сами таковое развивали (хотя надо отметить, что любовь к последним много лет испытывал и СССР, правда, для весьма специфических целей), начало что-то меняться? Ради такой благой цели «насаждения отвращения» к офшорам в российской экономике я даже стал колебался: а не согласиться ли на внедрение «обхода закона» в ГК РФ? Неужели, подумал я, наши капитаны бизнеса и даже исполнительная и законодательная власть пропустили такой финт со стороны реформатора — ВАС РФ, неужели они готовы позволить, чтобы юридические революционеры оттуда сами решали, что есть верное использование офшоров, а что есть неверное? Но потом я подумал, что хотя поползновения на такую дискрецию со стороны ВАС РФ, наверное, точно имеются, однако не идет ли тут речь о чем-то ином? Не в том ли дело, что сам крупный бизнес и уже тем более власть несколько подустали от офшоров и поняли, что тренд надо немного сменить, а капитанам различных индустрий немного дистанцироваться от таких структур? С чего бы иначе вдруг все заговорили о необходимости возвращения бизнеса в российскую юрисдикцию? В таком случае все становится на свои места: теория «обхода закона» позволит крупному бизнесу оставаться в относительной безопасности, но зато позволит «мочить» всех остальных с целью «зачистки» активов для последующей выгодной их покупки (извиняюсь за сленг, эмоциональность — одна из характеристик теории «обхода закона»). Наверное, сейчас действительно идет некая смена эпох, парадигм, ведь маятник российской истории работает исправно, качаясь от «оттепелей» к «заморозкам». Что интересно, при каждом его движении теория «обхода закона » в отечественном праве то хиреет, то расцветает, будучи своего рода «пробным камнем» времен. Вот в конце XIX в. и в начале ХХ в., в период экономического (да и политического, как стало понятно позднее) либерализма в законе в общем виде теорию эту государство закрепить просто не решалось, хотя вялые разговоры об этом шли. Но когда большевики затеяли свою экономическую либерализацию под жестким политическим контролем, они не могли не вспомнить об этой теории, которая попала в ГК РСФСР 1922 г. чуть ли не по прямому указанию В. И. Ленина. В послесталинский период при разработке хрущевского «оттепельного» ГК РСФСР 1964 г. у многих как будто спала с глаз повязка: все критиковали эту теорию как беспредметную. Очевидно, что и после распада СССР в новой свободной России эта теория в ГК 1994 г. появиться не имела никаких шансов. Но как только выстроилась «политическая вертикаль», так тут же эта теория возродилась, засвидетельствовав разрешение конфликта идеологий не в пользу мягкотелого либерализма. Все один к одному: не могло быть так, чтобы ностальгия по коммунистическому прошлому, укрепление огосударствленного капитализма не закончились использованием теории «обхода закона».

И только слепой не может не заметить связи между внедрением теории «обхода закона» в ГК РФ и тем, как креативно сегодня в уголовном праве государством в противостоянии с бизнесом используется концепция «экономической целесообразности», что сразу заставляет вспомнить ст. 69 «Вредительство» УК РСФСР 1960 г.: «Действие или бездействие, направленное к подрыву промышленности, транспорта, сельского хозяйства, денежной системы, торговли или иных отраслей народного хозяйства, а равно деятельности государственных органов или общественных организаций с целью ослабления Советского государства, если это деяние совершено путем использования государственных или общественных учреждений, предприятий, организаций либо путем противодействия их нормальной работе, — наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества».

Могу ошибаться, но мне кажется, что в какой-то степени в свете теории «обхода закона» нас ждут достаточно интересные времена. Чем больше в российском гражданском праве распространено понятие «обход закона» как подвид злоупотребления правом, тем легче российским судам злоупотреблять своими правами. Это также предоставление очень многим российским судьям очередной «подушки для ума», которой они не преминут с большой охотой воспользоваться. И высшие судебные инстанции очень долго ничего с этим сделать не смогут. Вряд ли светлый образ ВАС РФ будет утешать пострадавших от этой теории бизнесменов, тем более что и ВАС РФ злоупотребить при случае склонен (но с добрыми намерениями, конечно).

Эта теория — такой уникальный по своей универсальной аморфности инструмент, что сегодня власть просто не могла им не воспользоваться как средством корректировки многих вещей в свою пользу.

Предлагается в ГК РФ ограничить случаи признания сделок ничтожными, сделав упор на их оспоримость? Пожалуйста, но скорректируем это теорией «обхода закона» в ст. 10. Хотите больше свободы в корпоративных отношениях? Мы ее дадим одной рукой, но в другой на всякий случай покрепче сожмем дубинку «обхода закона».

А если вспомнить еще о том, что по смыслу ст. 10 «противоправная цель» вовсе не обязательно должна быть в пределах цивилистики, а может относиться к любой другой сфере, т.е. и к налоговой, и к административной, и к уголовной? Разве не легко в таком случае, например, объявить сделку незаконной, усмотрев в ней подрыв цели, лежащей далеко за пределами гражданского права? Как всегда, государство больше взяло себе, чем отдало обществу.

Нет никаких сомнений в том, что в России, где еще присутствует правовой нигилизм, традиции взаимного недоверия (особенно между социумом и государством и прежде всего между бизнесом и государством) весьма сильны. Поэтому наивно отрицать распространение в современном российском правовом обороте обмана в различных формах, стремления замаскировать нарушения закона, «схитрить». Нет никаких сомнений, что такие явления распространены и в иных государствах. Однако в таких вопросах важнее смотреть вперед, а не назад.

Использование судами понятия «обход закона» фактически является политикой двойных стандартов со стороны государства в отношении общества и экономики: сначала государство не запрещает совершение каких-то сделок, которые закон по его форме не нарушают, а затем вдруг объявляет их недействительными именно со ссылками на смысл и цель закона. Вместо помощи бизнесу его начинают дополнительно контролировать.

С социологической точки зрения органы власти, используя такой особый инструмент, лишний раз будут демонстрировать обществу свое недоверие и «консервировать » традицию взаимного недоверия в нем на будущее, тогда как во избежание такой стратегической ошибки для них было бы оптимально продемонстрировать обществу именно доверие.

Вот как вести правовой спор с человеком, который вместо юридических аргументов вытаскивает как туза из рукава невнятное понятие «обход закона» и твердит его, словно мантру?

Интересно и то, что никто пока даже и не смеет предложить распространить теорию «обхода закона» на действия государственных органов. Что это, как не политика очередных «двойных стандартов» в условиях, когда 95% населения и бизнеса России знает, что хитрит с ним именно сама замкнутая каста власти? Ну вот почему договор частных субъектов во имя стабильности оборота надо толковать, исходя из буквального значения содержащихся в нем слов и выражений (причем буквальное значение условия договора при его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом, и только лишь потом должна быть выяснена цель договора), а закон по требованию сторонников теории «обхода закона» нужно толковать, исходя именно из его цели, а не буквального значения? Наверное, потому, что Госдума плохо работает и надо ее понять и простить?

Можно усмотреть в свершившемся изменении ст. 10 ГК РФ патернализм и стремление выстроить «вертикаль власти» и в цивилистике. Отчасти это так, причем важно понимать, что в основе такого патернализма лежит страх государства и судей перед обществом, их желание «вооружиться до зубов». Непонятно только почему: неужели государство действительно ощущает себя таким слабым? Более того, данное понятие именно для ГК РФ просто излишне («бритва Оккама»): в нем имеется достаточно иных инструментов, позволяющих защитить публичные интересы и пресекать недобросовестность и маскировку обмана. Это институты классического злоупотребления правом, мнимых, притворных сделок, сделок, совершенных под влиянием обмана, сделок, противоречащих основам правопорядка и нравственности и т.д. Но даже и института добросовестности ВАС РФ кажется мало.

Я лично склонен считать такой подход изъяном подлинно цивилистического мышления, дефицитом такового. Ссылками на теорию «обхода закона» как подвид злоупотребляющей недобросовестности просто прикрывают свои теоретические и методологические слабости. Вот как вести правовой спор с человеком, который вместо юридических аргументов вытаскивает как туза из рукава невнятное понятие «обход закона» и твердит его, словно мантру? Это уже скорее из области магии, жонглировать законами которой под силу лишь жрецам (вспомним, что в Древнем Риме, где понятие «обход закона» и зародилось как проявление святого ужаса перед тем, как сугубо формальный закон может быть нейтрализован простой изобретательностью, судьями были именно жрецы).

Также тут приходит на ум сравнение с теми первобытными племенами с до строго логическим, примитивным, мистическим и эмоциональным мышлением, у которых победителем в споре считался тот, кто выдвинет больше аргументов, какими бы нелепыми они ни были. Количество таких аргументов измерялось палочками. «Обход закона» в этом плане можно сравнить с бревном, который никаким логическим аргументом не перешибить. Мое глубокое убеждение: если почитать все акты судов, где упоминается термин «обход закона», то ничего интересного там не найти, там, скорее, в соответствующем месте что-то из разряда теоретической трескотни, когда юридически не вполне ловко, но нужно убедить не только других, но и себя, причем часто в условиях отсутствия иных аргументов.

Кстати, нужно понимать, что не будь ВАС РФ в нынешнем его состоянии, то не было бы в ГК РФ и «обхода закона». Выстраивание общей «вертикали власти» совпало с der Wille zur Macht у ВАС РФ, хотя можно сказать и иначе: ВАС РФ сам давно выстраивает свою «вертикаль власти», причем очень часто, если использовать его же терминологию, «обходя закон» и даже нарушая его (конечно же, добросовестно и с добрыми намерениями). Использование при этом им нестрого логического мышления, эмоциональной юриспруденции также иногда имеет место (хотя в остальном все в целом прекрасно, особенно с транспарентностью). Но что, как известно, не позволено быку, то позволено Юпитеру.

И последний момент. У проблемы внедрения теории «обхода закона» в ГК РФ есть и несколько конституционных аспектов, например вопрос о действии принципа равенства (ч. 1 ст. 19 Конституции России), из которого вытекает требование определенности, ясности и недвусмысленности законодательного регулирования. Но есть еще более любопытный момент. Как известно, теория «обхода закона» требует использования теологического толкования закона: в чем состоят цели последнего, его смысл. Между тем, согласно ст. 18 Конституции РФ, «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». Далее, кто в России имеет основные полномочия по истолкованию Конституции? Конечно же, Конституционный Суд. Между тем давно известно, что ВАС РФ крайне ревностно относится к таким полномочиям. И возникла у меня поэтому еще одна мысль: а не является ли внедрение теории «обхода закона» в ГК РФ свидетельством некоего комплекса ВАС РФ, его желанием трансформироваться хоть в чем-то в Конституционный Суд, уподобиться ему, стать его alter ego? И как-то по-новому выглядят в свете этого планы по переводу ВАС РФ в Санкт-Петербург. Впрочем, это уже из области домыслов: на автора повлияла примитивная, мистическая и эмоциональная аура теории «обхода закона».

Абилова Майгуль Нестаевна,

докторант PhD кафедры гражданского и гражданского процессуального права Казахского гуманитарно-юридического университета, магистр юриспруденции

К ВОПРОСУ О ЗНАЧЕНИИ НОРМЫ, ЗАПРЕЩАЮЩЕЙ ОБХОД ЗАКОНА В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ

В законодательстве практически всех стран в тех или иных сочетаниях закреплены нормы, которые ограничивают применение и действие на своей территории как норм международного частного права, так и норм иностранного права.

Необходимость введения ограничений как средства правового регулирования подчинена социальным и правовым задачам и обусловлена спецификой тех отношений, на которые будут распространяться ограничения . Для нивелирования отрицательных последствий бизнеса и необходимо наличие публично-правовых норм, позволяющих государству в определенных случаях и с определенной степенью умеренности вмешиваться в частноправовые отношения . Подобного рода ограничения устанавливают границы свободы и дозволенного поведения субъектов для обеспечения надлежащего правового регулирования общественных отношений, осложненных иностранным элементом.

Законодательство Республики Казахстан, наряду с такими ограничениями, как оговорка о публичном порядке и так называемые «сверхимперативные нормы», также содержит норму об обходе закона и его последствиях. Согласно ст.1088 ГК РК недействительны соглашения и иные действия участников отношений, регулируемых Гражданским кодексом, направленные на то, чтобы в обход правил раздела о подлежащем применению праве подчинить соответствующие отношения иному праву. В этом случае применяется право, подлежащее применению в соответствии с разделом VII ГК РК.

Следует отметить, что институт «обхода закона» является одним из наиболее дискуссионных в международном частном праве. Споры возникают не только по поводу сущности и содержания понятия «обход закона», но и

по поводу необходимости закрепления такого института в законодательстве. Несмотря на то, что у данного коллизионного института есть противники, «обход закона» все же представляет собой интересное в теоретическом плане правовое явление.

1. Понимание «обхода закона»

Обходом закона в международном частном праве называется такое положение, когда лица, не желающие подчиниться действию той системы права, которая должна применяться к их взаимоотношениям, создают искусственные условия для применения к их отношениям какой-либо иной системы права, более для них выгодной. Например, если законодательство какого-либо государства затрудняет образование акционерного общества, то лица, желающие учредить общество для деятельности в пределах этого государства, организуют общество в каком-либо другом государстве с более льготной системой акционерного законодательства . А. Муранов, исследовавший проблему обхода закона, пишет, что двумя важными характеристиками действий, обозначаемых понятием «обход закона» являются: 1) неправомерность этих действий; 2) наличие в них видимости правомерности, т.е. попытки представления, при помощи любых способов и форм, действий, неправомерных с точки зрения объективного права, как правомерных . По мнению Л.Н. Галенской для признания наличия «обхода» закона необходимо установление двух моментов: 1) изъято ли правоотношение с иностранным элементом из-под действия правопорядка, которому должно быть нормально подчинено, и передано ли под действие другого правопорядка, более выгодного по своим условиям; 2) совершено ли данное изменение сознательно, т.е. искусственно или нет избегается применение не совсем благоприятного

закона . М.Вольф пишет об обходе закона как о fraus legi facta с изобилием примеров «неисчерпаемой изобретательности и хитрости, направленной к тому, чтобы сделать действие закона тщетным» . Т. Бендевский, раскрывая вопросы обхода закона, упоминает мошеннические цели создания коллизионной привязки . Когда принудительная юридическая норма препятствует достижению преследуемой цели, заинтересованные лица часто пытаются обойти эту норму, создавая для этого каким-либо анормальным способом такой фактический состав дела, к которому эта норма неприменима и который, тем не менее, обеспечивает тот экономический или социальный результат, который эти лица имели в виду . И тогда привязка к праву страны создается искусственно лицами, желающими избежать применения к их правоотношению принудительных законов, которым подчинено это правоотношение.

Таким образом, обход закона происходит по той причине, что право одного государства предоставляет более суровые условия, а право другого — менее требовательно. Следовательно, стороны осознанно и неправомерно выбирают наиболее выгодные для себя условия соответствующего права. При этом с целью обхода закона стороны создают коллизионную привязку и подчиняют тем самым свое правоотношение норме права, которая не должна регулировать данные отношения.

2. Какую норму «обходят»?

В теории существуют две полярные точки зрения: об обходе коллизионных норм и об обходе материальных норм.

К числу сторонников первой, например, можно отнести О.Н. Садикова, который считает, что обход закона имеет место, когда привязка к определенному иностранному праву создается искусственно с целью избежать применения к этому отношению обязательных норм правопорядка, которому отношения должны быть подчинены и, по его мнению, обходят императивные коллизионные нормы . Г.Ю. Федосеева считает, что обходом закона законодатель именует игнорирование не материальных, а коллизионных норм . В.В. Кудашкин довольно убедительно обосновывает свое мнение о том, что обход закона имеет место именно на коллизионной стадии, и объектом обхода закона являются коллизионные правоотношения по выбору применимого права, а не материальные нормы . Согласно

Л.Н. Галенской, действие коллизионной нормы ставит вопрос о так называемом «обходе» закона, т.е. искусственном создании таких условий, наличие которых изменяет применимый закон . М.М.Богуславский также рассматривает вопрос об обходе закона в разделе о вопросах применения коллизионных норм . М.К.Сулейменов, описывая данную проблему, отмечает, что обход закона имеет место, когда стороны искусственно определяют применимое право, несмотря на то, что в коллизионном праве РК, подлежащем применению, содержатся императивные нормы о подлежащем применению материальном праве .

Л. Раапе, напротив, определяет, что обход закона направлен против материальных норм. Так, по его мнению, при обходе закона в собственно частном праве остаются в кругу данного правопорядка и создают фактический состав, предусмотренный в более благоприятной материальной норме этого же правопорядка. Он пишет: «При обходе закона в международном частном праве, прежде всего, переходят в сферу действия другого правопорядка, содержащего желательные материальные нормы. И хотя предварительно создается коллизионно-право-вой фактический состав, создание коллизионно-правового фактического состава является лишь средством для обхода закона. В первом случае привлеченная материальная норма представляет собой своего рода заменяющую норму. Например, вместо правил о залоге, требующих передачи имущества, используют правила о передаче права собственности. Во втором случае, при обходе закона в международном частном праве, как правило, используется лишь такая материальная норма, которая расходится с отстраненной нормой. Например, вместо германских правил, не допускающих развода по взаимному соглашению супругов, обращаются к датским правилам, которые разрешают такой развод» .

На наш взгляд, обход закона имеет место в том случае тогда, когда стороны неправомерно выбирают подлежащую применению норму. То есть стороны нарушают императивную коллизионную норму страны суда, которая без каких-либо оговорок указывает на какое-либо право в качестве применимого. Без решения вопроса о наличии обхода закона в действиях сторон невозможно разрешение дела по существу, вследствие того, что иначе не может быть выбрано право. Вопрос обхода закона

должен разрешаться именно на коллизионной стадии определения применимого права.

Решение этого вопроса не может быть включено в материальную стадию, поскольку еще не решен вопрос о применимом праве. Если на коллизионной стадии, не будет решен данный вопрос, суд может применить искусственно созданную норму, но решение, которое будет вынесено в итоге, вряд ли можно будет назвать соответствующим предписаниям норм права.

3. Последствия обхода закона

Мнения разнятся и касательно последствий обхода закона. Так, некоторые авторы считают, что следует недействительными признавать действия, направленные на обход закона. Французское право разработало всеобъемлющую доктрину, основывающуюся на афоризме fraus omnia corrumpit (обман все уничтожает). Любой «обманный» обход юридической нормы путем установления иностранной коллизионной привязки во Франции рассматривается как недействительный, и, следовательно, обойденная норма применяется так, как если бы она не была обойдена . По мнению Н.П.Семенова следует действия, направленные на изменение фактического состава, либо на создание искусственной привязки, признавать юридически ничтожными, считая при этом применимым тот правопорядок, на который указывают закон о международном частном праве или международный договор . Другие авторы считают, что нужно признавать недействительным результат такого обхода закона. Так, например, Л. Лунц считает, что сам акт, направленный на создание искусственной коллизионной привязки, не порождается недействительностью; недействительными оказываются лишь те правовые результаты, к которым стремилось лицо путем создания названной привязки . В.В. Кудаш-кин пишет о необходимости признания возникших из соглашения правоотношений недействительными . По мнению В.Л.Толстых санкцией обхода закона является не принятие во внимание его результатов, а необъявление их недействительными. Так, если обход закона заключается в смене домицилия, суд должен не учитывать новый домицилий при определении применимого права . На наш взгляд, недействительными следует признавать действия (соглашения) участников отношений, осложненных иностранным элементом, направленные на обход закона, как не имеющие никаких правовых последствий, и,

следовательно, к обстоятельствам дела следует применять ту норму, которая должна быть применена в силу императивных коллизионных норм.

4. Соотношение института «обхода закона» с другими ограничениями в международном частном праве

Некоторые авторы, относясь отрицательно к проблеме обхода закона, считают, что исключение из законодательства понятия «обход закона» является обоснованным и соответствующим современным течениям регламентации частноправовых отношений. Так, А.И. Муранов считает, что юридический эффект, который призван обеспечить «обход закона», в полной мере достигается оговоркой о публичном порядке и императивными нормами, имеющими особое значение. Он объясняет свое неприятие «обхода закона» тем, что сочетание нормы об «обходе закона» с другими оговорками о неприменении иностранного закона — о публичном порядке, об императивных нормах, об обратной отсылке -объективно несет потенциально опасный заряд для возможности применения иностранного права и добавление в законодательство оговорки об «обходе закона» превышает допустимую «критическую массу» «защитных оговорок» в нем . По мнению Ю.Г. Морозовой и «императивные нормы» и «обход закона» -средства, защищающие публичный порядок. Причем, она считает, что институт «обхода закона» призван обеспечить соблюдение именно императивных норм и функцию института обхода закона полностью поглощает институт норм непосредственного применения .

Другие авторы, напротив, считают, что замены «обхода закона» оговоркой о публичном порядке не происходит в силу различия в предметах правового регулирования указанных норм. Предметом «обхода закона» является недействительность соглашений и иных действий, направленных на исключение объективно применимого в силу закона права и, как следствие, применение иного права. Таким образом, это отношения недействительности правоотношений, предметом которых являются указанные соглашения и действия. Предметом же оговорки о публичном порядке служит исключение применения иностранного права, если таковое противоречит публичному порядку страны суда. Так, например, В.В. Кудашкин, приходит к выводу, что различие между «обходом закона» и оговоркой о

публичном порядке и императивными нормами

— это различие между основаниями признания недействительным соглашения о применимом праве и исключения применения иностранного права . По мнению Г.Ю. Федосеевой, общим, что объединяет оговорку о публичном порядке и обход закона, является то, что оба института служат основанием для неприменения иностранного права и не имеют четкого юридического определения, их наличие будет устанавливаться судом в каждом конкретном случае отдельно, на основе определенных фактических обстоятельств .

По нашему мнению норму, запрещающую обход закона, нельзя заменить оговоркой о публичном порядке и императивными нормами. Императивные нормы и обход закона тесно связаны с понятием автономии воли сторон. Но в случае с императивными нормами добросовестность сторон не обсуждается. Когда речь идет об императивных нормах, то подразумевается, что есть нормы, имеющие особое значение, которые регулируют отношение независимо от подлежащего применению права. В случае обхода закона предполагается, что стороны сознательно неправомерно подчинили свое правоотношение праву, которое не должно его регулировать. Оговорка о публичном порядке защищает основные принципы деятельности общества и государства от реальных нежелательных последствий применения норм иностранного права. Вместе с тем, понятие «публичного порядка» шире категории «императивные нормы», поскольку публичный порядок в широком смысле включает в себя негативную и позитивную формулировку. Кроме того и императивные нормы, и публичный порядок являются средствами защиты интересов государства, прав его граждан. Но по своей сути

— это, если угодно, две грани одного явления, разные по содержанию. Оговорка о публичном порядке ограничивает действие иностранных норм и «защищает» от нормы иностранного права, которая противоречит правопорядку страны.

Применение же сверхимперативных норм ограничивает действие в целом коллизионного регулирования, т.е. свойства иностранного права в этом случае уже не обсуждаются. В итоге это приводит и в первом, и во втором случаях к применению права страны суда.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Что касается нормы, запрещающей обход закона, то согласимся с мнением В.Л.Толстых, который считает, что норма, запрещающая обход закона, хотя и представляет собой некое ограничение автономии воли сторон в выборе применимого к правоотношению права, все же основным достоинством теории обхода закона является то, что этот институт направлен против создания фиктивной привязки отношения к иностранному праву , тем самым закрепляя правовые основания пресечения злоупотребления лицами в выборе применимого права или в подчинении правоотношения какому-либо правопорядку. Действие нормы, запрещающей обход закона, выражается в применении нормы, которая должна быть применена в силу предписания императивной коллизионной нормы.

При этом следует отметить, что указанные выше случаи ограничений в международном частномправепредставляютсянамнеобходимыми мерами, применяемыми государствами в целях защиты интересов общества, государства, лиц, и недопущения искажений в регулировании частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом. Их можно считать своего рода «фильтрами» или «защитными клапанами». В то же время, с другой стороны, нельзя допускать повсеместного применения этих ограничительных случаев в правоприменительной практике и не следует выводить эти случаи ограничения за рамки общих принципов международного частного права. Все эти три категории имеют особенности в применении, и каждое из ограничений занимает свое место, как в законодательстве, так и процессе определения применимого права.

Список литературы

1. Кубиц Е.Л. К вопросу о понятии «ограничение права» // Актуальные проблемы права России и стран СНГ — 2006г.: Материалы VIII международной научно-практической конференции. 30-31 марта 2006 г. — Челябинск: Издательство ООО «Полиграф — Мастер» — часть II. — 584 с.

2. Исайкин Д.А. Гражданско-правовое регулирование оффшорной деятельности. Автореф. дисс. канд.юрид.наук, Алматы, 2005. — 30 (34) с.

3. Перетерский И.С., Крылов С.Б. Международное частное право (издание второе, исправленное

и дополненное). — М.: Юр. лит., 1959. — 228 с.

5. Галенская Л.Н. Международное частное право: Учебное пособие. — Л.: ЛГУ, 1983 — 233 с.

8. Садиков О.Н. Императивные нормы в международном частном праве // Московский журнал международного права. — 1992. — № 2. — С. 71-83.

9. Федосеева Г.Ю. Международное частное право: учебник. — М.: «Остожье», 1999. — 296 с.

11. Международное частное право: современные проблемы / ред. М. Богуславского, М.: ТЕИС, 1994. — 507 с.

12. Гражданское право. Том 3. Учебник для вузов (академический курс)/ Отв.ред. М.К. Сулейменов, Ю Г. Басин. — Алматы, 2004. — 522 с.

15. Лунц Л.А. Курс международного частного права: в 3 т. — М.: Спарк, 2002. — 1007 с.

17. Морозова Ю.Г. Оговорка о публичном порядке в международном частном праве: понятие и современный порядок применения. Диссертация канд.юрид.наук. — М., Российская академия государственной службы при Президенте РФ, 2001. — 158 с.

Мащалада халыщаралыщ жеке щущыщтыц нег1зг1 проблемаларыныц 6ipi болып табылатын зацды айналып вту институты щарастырылган. Автор зацды айналып втуге тыйым салатын норма туралы теорияда щалыптасщан квзщарастарга талдау ЖYргiзе отырып, осы мэселенщ коллизиялыщ реттелут айщындайды.

Ty^h свздер: халыщаралыщ жеке щущыщтагы шектеулер, зацды айналып вту, жария щущыщ ережеЫ, императивтi нормалар.

Статья посвящена одному из дискуссионных институтов международного частного права — институту обхода закона. Автором проведен анализ теоретических подходов, сложившихся в теории, а также коллизионного регулирования данного вопроса.

Ключевые слова: ограничения в международном частном праве, обход закона, оговорка о публичном порядке, императивные нормы.

Keywords: limitations in private international law, evasion of law, public policy rule, mandatory rules.

Май^л Нестайкызы Абилова,

Каза^ гуманитарлыщ зац университетшщ Азаматтьщ жэне азаматтыщ ic жYргiзу ^^^ыгы

кафедрасыныц PhD докторанты, зацтану магиcтрi

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Халыкаралык жеке K¥KыктаFы занды айналып втуге тыйым салатын норманын мэш туралы мэселеге

Абилова Майгуль Нестаевна,

докторант PhD Кафедры гражданского и гражданского процессуального права Казахского гуманитарно-юридического университета, магистр юриспруденции

К вопросу о значении нормы, запрещающей обход закона в международном частном праве