Справочник Бухгалтера

Принимая во внимание, что Акназаров и Хмеляев обвиняются в особо тяжких преступлениях — убийстве и покушении на убийство, совершенных при отягчающих обстоятельствах, могут скрыться от суда и таким образом воспрепятствовать производству по делу в разумные сроки, Президиум в соответствии со ст. ст. 97, 108, 255 УПК РФ избирает в отношении каждого из них меру пресечения в виде заключения под стражу.

Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 17.05.2017 N 72П17 Приговор: Осужденные-1, 2 — по п. п. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство, по п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ за разбой; осужденный-1 — по ч. 5 ст. 33, ч. 1 ст. 167 УК РФ за пособничество умышленному уничтожению имущества. Определение ВС РФ: Уголовное дело передано на новое кассационное рассмотрение, поскольку дело было рассмотрено с участием прокурора, но в отсутствие защитников осужденных, при этом данных о том, что они отказались от помощи адвокатов в порядке, установленном ст. 52 УПК РФ, не имеется. Таким образом, при рассмотрении уголовного дела в порядке, предусмотренном главой 45 УПК РФ, было нарушено право осужденных на защиту, то есть допущено существенное нарушение уголовно-процессуального закона, повлиявшее на исход дела.

Принимая во внимание, что Мамеев Н.М. и Ивлев А.Ф. осуждены к лишению свободы за особо тяжкие преступления, могут скрыться от суда и таким образом воспрепятствовать производству по делу в разумные сроки, Президиум в соответствии со ст. ст. 97, 108, 255 УПК РФ избирает им меру пресечения в виде заключения под стражу.

Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 17.05.2017 N 57П17 Требование: О возобновлении производства по делу ввиду новых обстоятельств. Решение: Требование удовлетворено, поскольку Европейским Судом установлено нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод при заключении заявителя под стражу.

Сославшись на толкование закона, данное в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 июня 2012 года N 11, Европейский Суд отметил, что оно не уточняет, как разграничить ч. 2 ст. 466 УПК РФ, которая позволяет прокурору вынести постановление о помещении под стражу в целях экстрадиции, и ч. 4 ст. 108 УПК РФ, которая наделяет правом вынесения постановления о применении меры, связанной с лишением свободы, исключительно суд. При этом, чтобы являться правомерным, содержание под стражей, основанное на ч. 2 ст. 466 УПК РФ, должно соответствовать условиям, предусмотренным ч. 4 ст. 108 УПК РФ.

Определение Конституционного Суда РФ от 25.05.2017 N 924-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Силина Александра Александровича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 228 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»

Часть вторая статьи 228 УПК Российской Федерации лишь устанавливает, что вопрос об избрании меры пресечения в виде залога, домашнего ареста или заключения под стражу либо о продлении срока домашнего ареста или срока содержания под стражей рассматривается в судебном заседании судьей по ходатайству прокурора или по собственной инициативе с участием обвиняемого, его защитника, если он участвует в уголовном деле, законного представителя несовершеннолетнего обвиняемого и прокурора в порядке, установленном статьей 108 данного Кодекса, либо на предварительном слушании, проводимом при наличии оснований, предусмотренных частью второй статьи 229 данного Кодекса; стороны должны быть извещены о месте, дате и времени судебного заседания не менее чем за 3 суток до его начала. При этом приведенная норма сама по себе не регулирует ни вопросов подсудности, ни вопросов обжалования принимаемых по поступившему в суд уголовному делу решений, а соответственно, не может расцениваться как нарушающая права заявителя в указанном им аспекте.

Определение Конституционного Суда РФ от 25.05.2017 N 914-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Синюшкина Евгения Александровича на нарушение его конституционных прав статьями 108, 109 и частью первой статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин Е.А. Синюшкин, в отношении которого была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу и срок содержания которого под стражей неоднократно продлевался, утверждает, что часть первая статьи 125 «Судебный порядок рассмотрения жалоб» УПК Российской Федерации — во взаимосвязи со статьями 108 «Заключение под стражу» и 109 «Сроки содержания под стражей» того же Кодекса — воспрепятствовала обжалованию в предусмотренном ею порядке решения следователя об отказе в удовлетворении ходатайства стороны защиты об отмене или изменении меры пресечения в виде заключения под стражу, а также бездействия следователя, не принимающего по своей инициативе решения об отмене или изменении данной меры пресечения и освобождении обвиняемого, что повлекло нарушение его прав, гарантированных статьями 17 (часть 1), 18, 22 (часть 1), 46 (части 1 и 2) и 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации.

Определение Конституционного Суда РФ от 25.05.2017 N 913-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Смольникова Василия Васильевича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 108, частью восьмой статьи 109 и частью шестой статьи 152 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин В.В. Смольников, в отношении которого применена мера пресечения в виде заключения под стражу, просит признать не соответствующими статьям 19, 46 и 47 Конституции Российской Федерации часть четвертую статьи 108 «Заключение под стражу», часть восьмую статьи 109 «Сроки содержания под стражей» и часть шестую статьи 152 «Место производства предварительного расследования» УПК Российской Федерации в той мере, в какой они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, допускают, с точки зрения заявителя, произвольный выбор районного суда — по месту нахождения следственного органа или по месту совершения преступления, — уполномоченного на рассмотрение ходатайств вышестоящего органа предварительного следствия об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока ее применения.

Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 26.04.2017 N 48П17 Приговор: По п. п. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство, по п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ за разбойное нападение, по п. «а» ч. 2 ст. 166 УК РФ за неправомерное завладение автомашиной без цели хищения группой лиц по предварительному сговору. Постановление ВС РФ: Уголовное дело направлено на новое кассационное рассмотрение, так как при рассмотрении судом уголовного дела в порядке, предусмотренном главой 45 УПК РФ, было нарушено право осужденного на защиту, то есть допущено существенное нарушение уголовно-процессуального закона, повлиявшее на исход дела.

Принимая во внимание, что Алешкин осужден к лишению свободы, в том числе за особо тяжкие преступления при отягчающих обстоятельствах, может скрыться от суда и таким образом воспрепятствовать производству по делу в разумные сроки, Президиум в соответствии со ст. ст. 97, 108, 255 УПК РФ избирает в отношении него меру пресечения в виде заключения под стражу.

Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 26.04.2017 N 73П17 Приговор: По п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство. Постановление ВС РФ: Уголовное дело направлено на новое кассационное рассмотрение, поскольку дело было рассмотрено в отсутствие адвоката осужденного. При этом данных о том, что осужденный отказался от помощи защитника в порядке, установленном ст. 52 УПК РФ, представлено не было.

Принимая во внимание, что Петров осужден к лишению свободы за особо тяжкое преступление — убийство, совершенное с особой жестокостью, может скрыться от суда и таким образом воспрепятствовать производству по уголовному по делу в разумные сроки, Президиум в соответствии со ст. ст. 97, 108, 255 УПК РФ избирает в отношении него меру пресечения в виде заключения под стражу.

Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 26.04.2017 N 65П17 Приговор: По п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ за разбой (2 эпизода); по ч. 5 ст. 33, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ за пособничество в убийстве; по ч. 2 ст. 162 УК РФ за разбой с применением предметов, используемых в качестве оружия; по п. п. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство. Постановление ВС РФ: Уголовное дело направлено на новое кассационное рассмотрение, поскольку дело было рассмотрено в отсутствие адвоката осужденного. При этом данных о том, что осужденный отказался от помощи защитника в порядке, установленном ст. 52 УПК РФ, представлено не было.

Принимая во внимание, что Шазизов осужден к лишению свободы за тяжкое и особо тяжкие преступления, может скрыться от суда и таким образом воспрепятствовать производству уголовному по делу в разумные сроки, Президиум в соответствии со ст. ст. 97, 108, 255 УПК РФ избирает в отношении него меру пресечения в виде заключения под стражу.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 15 «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы»

Если при рассмотрении дела об административном надзоре в отношении административного ответчика избрана мера пресечения в виде домашнего ареста или он заключен под стражу при производстве по уголовному делу, то данное обстоятельство не препятствует рассмотрению дела об административном надзоре (статьи 107 и 108 УПК РФ, пункт 3 части 5 статьи 5 Закона).

Зачастую органы предварительного расследования располагают доказательствами, делающими возможным не только подозревать лицо в совершении преступления небольшой (средней) тяжести, но и, безусловно, в течение 10 суток собрать доказательства, которые позволят на законных основаниях предъявить лицу обвинение в совершении такого преступления. И такое обвинение предъявляется. Лицо становится обвиняемым. Однако этого им мало. Обвинения лица в совершении впервые преступления небольшой (средней) тяжести обычно недостаточно для убеждения суда в необходимости избрания в отношении обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу. Гораздо легче это сделать в отношении задержанного, который якобы совершил несколько преступлений или не только преступление небольшой (средней) тяжести, но и особо тяжкое преступление.

Кто задержан?

С одной стороны, задержание в соответствии со ст. 91 и 92 УПК РФ обвиняемого законом не предусмотрено так же, как и задержание свидетеля (потерпевшего и др.). В статьях 91 и 92 УПК РФ речь идет о задержании лишь подозреваемого. С другой стороны, ст. 100 УПК РФ требует немедленно отменить меру пресечения, если в течение 10 (45) дней после задержания в соответствии со ст. 91 и 92 УПК РФ лицу не предъявлено обвинение в совершении того преступления, в связи с подозрением в котором он был задержан.

Что же делают наши доблестные стражи порядка? Они инициируют возбуждение уголовного дела о другом преступлении (других преступлениях) либо используют уже возбужденное уголовное дело о нераскрытом преступлении. Лицо (обвиняемого по другому делу) задерживают по подозрению в совершении «нового» (нередко которое якобы было совершено несколько лет назад) преступления.

Дело на этом основании соединяют с делом, по которому он уже наделен статусом обвиняемого. И орган предварительного расследования возбуждает перед судом ходатайство об избрании обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу, умалчивая о требовании ст. 100 УПК РФ, наличии у лица статуса подозреваемого, невозможности задержания обвиняемого и об отсутствии доказательств, позволяющих предъявить ему обвинение в совершении преступлений, к которым он будто бы причастен. Таким путем правоохранительные органы создают видимость законности при незаконном содержании лица под стражей.

Способы вуалирования

В своем постановлении о возбуждении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу следователь, а затем в постановлении об избрании названной меры пресечения суд обосновывают наличие фактических оснований заключения лица под стражу и, главное, невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения подозрением лица в совершении ряда преступлений (тяжкого или особо тяжкого преступления), но избирают меру пресечения в виде заключения под стражу обвиняемому, а не лицу, наделенному двумя статусами: обвиняемого по одному эпизоду и подозреваемого по другим (другому). Требование ст. 100 УПК РФ, обязывающее предъявить заключенному под стражу подозреваемому не позднее 10 (45) суток с момента его задержания обвинение в совершении преступления, в причастности к которому он подозревался, игнорируется. «Забывают» органы предварительного расследования и о требовании ст. 100 УПК РФ, согласно которому если в вышеуказанный срок обвинение не будет предъявлено, то мера пресечения немедленно отменяется.

Это один способ. Другой способ состоит также из двух этапов. Сначала лицо задерживается, и ему избирается мера пресечения в виде заключения под стражу в связи с подозрением в особо тяжком преступлении. Затем возбуждается уголовное дело о преступлении небольшой (средней) тяжести. Дела соединяются и в 10-дневный срок с момента задержания лицу предъявляется обвинение в совершении преступления небольшой (средней) тяжести. Обвинение же в совершении особо тяжкого преступления уже никогда не предъявляется.

Лицо продолжает находиться под стражей (несколько месяцев) до момента возбуждения ходатайства о продлении срока содержания под стражей. И только если суд, рассматривающий вопрос о продлении срока содержания под стражей, обратит внимание на незаконность избрания искомой меры пресечения, требование ст. 100 УПК РФ (несвоевременно, с явным и прямым нарушением правила о немедленности) выполняется – мера пресечения отменяется.

Пример

Так, Московским городским судом 2 июля 2015 года по делу № 10-9264 было вынесено Апелляционное постановление, которым обвиняемая В. освобождена из-под стражи, а постановление нижестоящего суда о продлении срока содержания ее под стражей отменено. Апелляционная инстанция следующим образом обосновала собственное решение.

«14 апреля 2015 года Пресненским МРСО СУ по ЦАО ГСУ СК РФ по Москве возбуждено уголовное дело в отношении неустановленных лиц по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ.

В. 17 апреля 2015 года была задержана по подозрению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ.

18 апреля 2015 года на основании постановления Пресненского районного суда г. Москвы В., подозреваемой в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

При этом в постановлении о рассмотрении ходатайства в порядке статьи 108 УПК РФ суд дал оценку обоснованности подозрения В. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, а также наличию оснований и соблюдению порядка задержания подозреваемой (статьи 91 и 92 УПК РФ); наличию предусмотренных статьей 100 УПК РФ оснований для избрания меры пресечения до предъявления обвинения.

Впоследствии 23 апреля 2015 года в отношении В. возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, в этот же день данное уголовное дело соединено в одно производство с уголовным делом, возбужденным 14 апреля 2015 года по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ.

24 апреля 2015 года В. предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 159 УК РФ.

Однако обвинение В. по ч. 1 ст. 105 УК РФ, по подозрению в совершении которого она была задержана, а впоследствии заключена под стражу, в установленный ч. 1 ст. 100 УПК РФ срок так и не было предъявлено.

Предъявление В. обвинения по ч. 4 ст. 159 УК РФ не может являться основанием для содержания ее под стражей и дальнейшего продления срока содержания под стражей, поскольку основания для избрания меры пресечения, предусмотренные ст. 97, 99 УПК РФ, учитывались судом исходя из подозрения В. в совершении конкретного преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, при изложенных в постановлении обстоятельствах.

Вышеизложенное не было учтено судом первой инстанции при рассмотрении ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей В.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции приходит к выводу, что постановление суда подлежит отмене, поскольку принято с нарушением норм уголовно-процессуального закона».

Обоснование незаконности заключения под стражу

Это пример «счастливого» разрешения вопроса об освобождении незаконно содержащейся под стражей обвиняемой, после реализации правоохранительными органами в отношении нее второго способа, замаскированного под законное безусловно незаконного содержания лица под стражей. Между тем большинство вышеуказанных доводов апелляционной инстанции могут быть использованы и при обосновании незаконности содержания обвиняемого под стражей в ходе применения первого способа.

Ведь и в случае, когда «обвиняемому» (а в действительности лицу с двойственным статусом: обвиняемого и подозреваемого) избирается мера пресечения в виде заключения под стражу, «в постановлении о рассмотрении ходатайства в порядке статьи 108 УПК РФ суд» дает «оценку обоснованности подозрения» этого лица «в совершении преступления», обвинение по которому ему своевременно не предъявляется, «а также наличию оснований и соблюдению порядка задержания подозреваемой (статьи 91 и 92 УПК РФ)». «Основания для избрания меры пресечения, предусмотренные ст. 97, 99 УПК РФ, учитывались судом исходя из подозрения» лица «в совершении конкретного преступления… при изложенных в постановлении обстоятельствах».

Причем в рассматриваемой ситуации обычно суд умалчивает о двойственном статусе (обвиняемого и подозреваемого) лица, в отношении которого избирается мера пресечения, и поэтому не дает никакого анализа «предусмотренных статьей 100 УПК РФ оснований для избрания меры пресечения до предъявления обвинения». Что является еще одним свидетельством существенного нарушения требований уголовно-процессуального закона при избрании судом меры пресечения в виде заключения под стражу.

«При таких обстоятельствах», действительно, «постановление суда» об избрании искомой меры пресечения «подлежит отмене, поскольку принято с нарушением норм уголовно-процессуального закона».

Отменяйте постановление раньше

Решения об освобождении обвиняемого из-под стражи можно ждать от суда, который будет рассматривать вопрос о продлении срока содержания лица под стражей. Но оправданно ли столь долгое ожидание? Несомненно нет. Указанные обстоятельства следует доложить апелляционной инстанции, которой будут проверяться законность и обоснованность постановления суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Они свидетельствуют о незаконности избрания судом меры пресечения в виде заключения под стражу, тем более когда избранная ранее обвиняемому мера пресечения (до его задержания) ни разу не была нарушена.

Если к моменту судебного заседания в апелляционной инстанции установленный ст. 100 УПК РФ срок истек, а органы предварительного расследования не представили в суд документы, свидетельствующие о выполнении требований ст. 100 УПК РФ (о предъявлении обвинения), избранная мера пресечения должна быть отменена уже в связи с одним лишь требованием ч. 1 или ч. 2 ст. 100 УПК РФ. То обстоятельство, что законодатель призывает к немедленной отмене меры пресечения при непредъявлении в указанный в ст. 100 УПК РФ срок обвинения, не позволяет суду апелляционной инстанции «переложить рассмотрение» этого вопроса на суд, избравший меру пресечения.

Суд апелляционной инстанции в искомой ситуации при наличии к тому оснований вправе избрать меру пресечения, но уже не в отношении лица, наделенного двойным статусом (обвиняемого и подозреваемого), а лишь в отношении обвиняемого. При вынесении этого решения, с одной стороны, не должно учитываться подозрение лица в совершении иных преступлений. С другой стороны, исследованию подлежит также вопрос поведения обвиняемого в ходе применения к нему ранее меры пресечения, не связанной с лишением свободы.

Притом, несомненно, если (а такое случается) избранная ранее в отношении подозреваемого мера пресечения, к примеру подписка о невыезде, не была отменена специальным постановлением следователя (дознавателя и др.), в резолютивной части постановления суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу отсутствует упоминание о ранее избранной в отношении обвиняемого подписке о невыезде, последняя продолжает свое действие (после отмены решения о заключении его под стражу).

Федеральный закон принят Государственной Думой 21 февраля 2019 года и одобрен Советом Федерации 27 февраля 2019 года.

Справка Государственно-правового управления

Федеральным законом уточняется порядок избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в отсутствие обвиняемого с учётом положений Договора государств – участников Содружества Независимых Государств о межгосударственном розыске от 10 декабря 2010 года. В связи с этим в часть пятую статьи 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации вносится изменение, предусматривающее возможность избрания указанной меры пресечения в отсутствие обвиняемого при условии объявления его не только в международный, но и в межгосударственный розыск.

Данное изменение позволит расширить возможности органов предварительного следствия и суда по применению ареста в отношении разыскиваемых лиц и будет способствовать повышению эффективности межгосударственного розыска.

Статус материала

Опубликован в разделе: Документы

Дата публикации: 6 марта 2019 года, 14:35

Ссылка на материал: kremlin.ru/d/59963

Текстовая версия

Ситуация с уголовным преследованием предпринимателей обостряется. В 1-м полугодии 2019 г. в производстве находилось 157 297 дел по знаменитой ст. 159 УК РФ (+5,3% по сравнению с январем — июнем прошлого года). При этом в суд передано на 5,8% меньше дел (всего 22 195). Новые поправки, внесенные в УПК РФ в начале августа, усложнят недобросовестным правоохранителям возможность помещать бизнесменов в СИЗО в корыстных интересах. Однако они не смогут закрыть все каналы силового давления на предпринимателей.

Количество уголовных дел против предпринимателей продолжает нарастать. В частности, по ст. 159 УК РФ (мошенничество) количество возбуждаемых дел только увеличивается. По данным ГИАЦ МВД, в январе — ­июне 2019 г. в производстве находилось 157 297 уголовных дел по ст. 159 (+5,3% по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года). А вот число предварительно расследованных дел, наоборот, уменьшилось на 3,4% (всего 25 668). В суд передано на 5,8% меньше дел (лишь 22 195), чем за первые шесть месяцев прошлого года.

Не внушают оптимизма нынешним/потенциальным предпринимателям и формы работы следственных органов и судов с делами бизнесменов. Так, самой популярной мерой пресечения является заключение под стражу. В прошлом году суды, рассмотрев свыше 113 тыс. ходатайств следствия об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, отказали в их удовлетворении лишь в 9,7% случаев (залог применен только к 138 лицам). Из более 215 тыс. ходатайств о продлении срока содержания под стражей суды отказали в удовлетворении лишь в 3972 случаях (1,8%).

Требование УПК РФ об изложении судом мотивов и оснований, в силу которых невозможно избрание иной меры пресечения, кроме заключения под стражу, по оценке экспертов уполномоченного по защите прав предпринимателей при президенте страны, исполняется формально (суды просто констатируют такую невозможность).

«По количеству предпринимателей на 1000 человек мы в два раза отстаем от Европы и в три раза от США, — отмечает сопредседатель «Деловой России» Андрей Назаров. — Наверное, весомый отрицательный вклад в эту невыгодную для нашей страны статистику вносит и ситуация с уголовным преследованием бизнеса, которую мы постоянно обсуждаем. Несопоставимо жесткая реакция на экономические преступления вряд ли делает бизнес привлекательным для граждан занятием».

Определенный вклад в улучшение ситуации с необоснованным преследованием бизнесменов внесут поправки в Уголовно-процессуальный кодекс, уточняющие условия запрета на арест подозревае­мых в преступлениях в сфере предпринимательской деятельности.

«Новая редакция ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ звучит гораздо более конкретно, чем предыдущая. По сути, это то самое придание силы закона разъяснениям пленумов Верховного суда, о необходимости которого мы давно говорили, — подчеркивает бизнес-омбудсмен Борис Титов. — Теперь в одной норме сосредоточены три параметра, наличие которых не позволяет заключать человека под стражу: определенный набор статей, статус ИП или члена органа управления коммерческой организации, плюс связь его спорных действий с экономической деятельностью организации. То есть теперь следователю будет сложнее рассуждать о том, что предприниматель якобы не является предпринимателем, потому что сам следователь считает его мошенником. Не менее важно и то, что одни и те же следственные действия, на необходимость проведения которых ссылается следствие для обос­нования содержания под стражей, не будут теперь бесконечно и бесконтрольно кочевать из постановления в постановление, со следователя спросят, почему они не были проведены в ранее установленные сроки».

Вместе с тем принятые новеллы в законодательство, по мнению предпринимательского сообщества, не смогут перекрыть все лазейки, которые используют недобросовестные правоохранители. «Те изменения, которые были приняты по поводу заключения предпринимателей в СИЗО, конечно, полезны, но они похожи на массаж ступней при инфарк­те, — комментирует ситуацию А. Назаров. — Так, вводится новая норма: если следователь не ведет работу, то нельзя подследственного держать в ­СИЗО. Но теперь, я думаю, следователи просто будут заносить себе в календарь пометки — раз в месяц вызывать подследственного Петрова, или Иванова, или Сидорова на допрос. 15 минут допроса — и все, работа уже идет. Сейчас есть случаи, когда по полгода человека не вызывают на допрос, теперь, я думаю, таких случаев не будет, но это не меняет суть самой проблемы».

«К сожалению, на мотивированные обращения в защиту предпринимателей, на предложения системных изменений зачастую в ответ приходят отписки, — соглашается с ним председатель Ассоциа­ции защиты бизнеса Александр Хуруджи. — Мне было очень нелегко недавно убедить руководство очередного завода не останавливать производство, не устраивать молчаливую забастовку, потому что они говорят — мы не знаем, как еще достучаться до силовиков. Дело «Рольфа» — десять тысяч человек, другой завод — две тысячи человек, третье предприятие — три с половиной тысячи человек. Я начинаю просто подсчитывать — у меня больше ста тысяч человек на одном листе. Это люди, чьи судьбы, рабочие места, зарплаты находятся в руках нескольких следователей, которые под кальку продлевают дела без всяких на то оснований».

Конечно, по словам А. Хуруджи, радует тот факт, что после прямой линии президент Владимир Путин дал команду и поправки в законодательство внесли очень оперативно. А значит — есть надежда, что и в будущем первые лица государства будут реагировать на запросы бизнеса. «Теперь продление уголовного дела против предпринимателей нужно будет обосновывать, — замечает председатель Ассоциации защиты бизнеса. — Посмотрим на практику правоприменения, будут следователи обос­новывать свои действия или найдут очередную возможность отписаться».

Вестник СПбГУ. Право. 2017. Т. 8. Вып. 2

УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС

УДК 343.162 О. Г. Иванова

полномочия прокурора и суда при избрании меры пресечения в судебном порядке

Настоящая статья посвящена анализу полномочий суда и прокурора при избрании меры пресечения, рассмотрению вопроса о введении специализированных (следственных) судей, а также о возможностях совершенствования процессуального законодательства в сфере избрания мер пресечения. Также проанализированы функции прокурора в судебном заседании при избрании меры пресечения. Поскольку у суда существует функция судебного контроля на этапе предварительного расследования, то она должна быть институциализирована; кроме того, должен быть сформирован корпус следственных судей. Обосновывается предложение сократить срок содержания под стражей при первоначальном избрании меры пресечения «заключение под стражу» до 1 месяца. Делается вывод о том, что задача прокурора при избрании меры пресечения в судебном порядке — это осуществление надзора за соблюдением уголовно-процессуального закона при избрании меры пресечения; однако позиция прокурора может сформироваться только в ходе судебного заседания, когда будут рассмотрены доводы и аргументы каждой из сторон. Прокурор в силу своей особой роли в данном производстве обязан участвовать в рассмотрении этого вопроса в суде, но не связан мнением следователя и при наличии оснований вправе не поддержать его ходатайство. Функцию уголовного преследования на досудебной стадии уголовного процесса прокурор не осуществляет. Библиогр. 8 назв.

Ключевые слова: уголовное преследование, прокурор, суд, мера пресечения, полномочия, заключение под стражу, домашний арест, залог.

O. G. Ivanova

THE COURT AND THE PROSECUTOR’S POWERS IN TAKING CUSTODIAL MEASURES THROUGH LEGAL PROCEEDINGS

Иванова Ольга Геннадьевна — старший преподаватель, кафедра уголовного процесса и криминалистики, Юридический институт Сибирского федерального университета, Российская Федерация, 660041, г. Красноярск, пр. Свободный, д. 79; ivanova_og_sfu@mail.ru

© Санкт-Петербургский государственный университет, 2017

Keywords: criminal prosecution, prosecutor, court, custodial measure, powers, commitment, house arrest, bail.

Домашний арест, залог и заключение под стражу максимально ограничивают свободу и личную неприкосновенность граждан, наиболее сильно из всех мер пресечения воздействуют на обвиняемого или подозреваемого психологически. В связи с этим процессуальное законодательство устанавливает особые гарантии законности и обоснованности избрания и применения этих мер пресечения, в частности: вопрос об избрании этих мер отдан на разрешение особому субъекту уголовно-процессуальной деятельности — суду; предусмотрена специальная (усложненная) процедура избрания этих мер пресечения. Значит, задача судьи, решающего вопрос об избрании меры пресечения, состоит в том, чтобы в конкретной ситуации, в конкретном рассматриваемом деле выбрать наилучший из всех возможных законных способов разрешения ситуации.

Вопросы избрания меры пресечения всегда инициирует следователь или дознаватель, в том числе вынося постановление о возбуждении перед судом ходатайства об избрании меры пресечения. Однако за итоговое решение в большей степени несут ответственность не следователь и дознаватель, а прокурор и суд, поэтому нужно внимательно относиться к вопросу об их полномочиях и взаимодействии при избрании меры пресечения.

Для понимания объема полномочий суда следует ответить на ряд вопросов. какой альтернативой обладает суд: применить предлагаемую следователем (дознавателем) меру пресечения или нет? Заключается ли эта альтернатива в ответе на вопрос о том, применить предлагаемую следователем (дознавателем) меру пресечения (например, заключение под стражу) или иную меру пресечения? Должен ли суд, например, отказывая в избрании заключения под стражу в качестве меры пресечения, предложить и избрать иную меру пресечения?

как известно, по общему правилу в соответствии с ч. 1 ст. 108 Уголовно-процессуального кодекса РФ1 (далее — УПк РФ) заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения. Согласно же ч. 7.1 ст. 108 УПк РФ при отказе в удовлетворении ходатайства об избрании в отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу судья по собственной инициативе вправе (при наличии оснований, предусмотренных ст. 97, и с учетом обстоятельств, указанных в ст. 99 УПк) избрать в отношении подозреваемого или обвиняемого меру пресечения в виде залога или домашнего ареста.

С одной стороны, если есть встречное ходатайство со стороны обвиняемого (подозреваемого) или его защитника о применении иной, более мягкой меры пресечения, то оно должно быть рассмотрено в этом же судебном заседании. Суд должен дать оценку доводам, приведенным обеими сторонами, и вынести мотивированное, законное и обоснованное решение. Вряд ли это спорное положение.

1 Уголовно-процессуальный кодекс РФ от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // СПС «консультант Плюс».

С другой стороны, должен ли суд каждый раз самостоятельно избирать иную меру пресечения, если он отказывает в удовлетворении ходатайства следователя (дознавателя)?

как пишет Н. А. колоколов, положение ч. 7.1 ст. 108 УкП РФ «представляется весьма спорным, поскольку в стадии предварительного расследования определение вида меры пресечения, ее избрание функцией суда не является» .

Само избрание меры пресечения правоприменителем происходит фактически в три этапа: на первом выясняется наличие обоснованного подозрения в отношении конкретного лица: затем — наличие или отсутствие необходимости избрания какой-либо меры пресечения вообще; и только если такая необходимость есть, то из предложенного законодателем перечня компетентному органу следует выбрать конкретную, подлежащую применению в данном случае меру пресечения. Получается, суд должен в своем решении обосновать либо отсутствие оснований для применения меры пресечения вообще, либо недоказанность следователем (дознавателем) необходимости применить именно конкретную меру пресечения. И здесь появляется еще ряд вопросов. Предположим, суд сделал вывод о том, что оснований для применения меры пресечения нет, и просто отказал в удовлетворении заявленного ходатайства. может ли после этого следователь или дознаватель самостоятельно избрать для подозреваемого или обвиняемого меру пресечения, например в виде подписки о невыезде, руководствуясь теми же доказательствами, что он представлял в суде? Видимо, нет. Решение суда имеет обязательный характер, и если у следователя (дознавателя) не появилось иных доказательств по этому вопросу, подкрепляющих его позицию, то и принимать решение, противоречащее по сути решению суда, он не вправе.

Однако уголовно-процессуальный закон предлагает нам разрешение ситуации, когда суд указывает на недоказанность следователем (дознавателем) необходимости применить именно конкретную меру пресечения, не отрицая наличия оснований для применения мер пресечения вообще. Например, суд посчитал предлагаемую следователем (дознавателем) меру пресечения чрезмерно строгой, но при этом ходатайств о применении иной меры пресечения со стороны защиты не поступило. Имеет ли право суд самостоятельно избрать иную меру пресечения? Ответ на этот вопрос не так прост, как могло бы показаться. Суд, если толковать закон буквально, вправе выбирать лишь из трех мер пресечения — залог, домашний арест или заключение под стражу. Но если вопрос о наличии или отсутствии постоянного места жительства и регистрации, как правило, исследуется в судебном заседании, то можно ли избрать такую меру пресечения, как залог, если вопрос об этом вообще не поднимался и не исследовался в судебном заседании, никто о применении залога не ходатайствовал? кроме того, для применения залога необходимо тщательно выяснить имущественное и материальное положение обвиняемого (подозреваемого), а также учитывать, что залог вправе внести не только подозреваемый или обвиняемый, но и другое физическое или юридическое лицо. Вид и размер залога невозможно определить без тщательного изучения этих данных. Поэтому, по нашему мнению, суд не вправе перейти на применение залога по собственной инициативе.

По нашему мнению, в таких случаях суд мог бы указать в своем решении буквально следующее: «Несмотря на наличие доказательств, свидетельствующих о необходимости избрания обвиняемому (подозреваемому) меры пресечения, сторо-

ной обвинения не доказано (судом не установлено), что мера пресечения должна быть избрана в виде заключения под стражу. Данных, свидетельствующих о возможности применения залога или домашнего ареста, не имеется. На основании вышеизложенного в ходатайстве следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу отказать». При такой формулировке у следователя сохранилась бы возможность самостоятельно избрать иную меру пресечения, например подписку о невыезде.

Однако поскольку решение об избрании меры пресечения принимается оперативно и затягивание принятия решения не выгодно ни одному участнику процесса, то у суда все же должна быть возможность избрать более мягкую меру пресечения, а именно домашний арест (конечно, при условии обоснованности подозрения и доказанности необходимости меры пресечения вообще). Такой переход от заключения под стражу к домашнему аресту, по нашему мнению, находится в пределах полномочий суда, а подобное решение является производным от оценки обоснованности применения другой меры пресечения.

Вместе с тем суд, отказывая в избрании заключения под стражу в качестве меры пресечения, не должен самостоятельно избирать иные меры пресечения, кроме домашнего ареста, так как выбор всех прочих мер пресечения (за исключением трех вышеназванных) — прерогатива органов предварительного расследования, и для их избрания решения суда не требуется.

Еще одним шагом по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства в рассматриваемой сфере может стать внесение изменений в ст. 109 УПК РФ, а именно сокращение срока содержания под стражей при первоначальном избрании этой меры пресечения судом до одного месяца.

Мы провели анализ постановлений суда об избрании меры пресечения с целью выявить те обстоятельства, на которые при принятии решения об избрании меры пресечения суд ссылается наиболее часто. Изучение материалов суда в порядке досудебного производства2 свидетельствует о том, что судьи в своих решениях используют чаще всего одни и те же аргументы в обоснование выбора меры пресечения. Наиболее значимыми доводами становятся тяжесть содеянного, наличие регистрации и постоянного места жительства, отношение к труду, характеристика личности и криминальное прошлое обвиняемого (подозреваемого).

Эти данные могут свидетельствовать о некой штамповке решений о мере пресечения. В какой-то мере это понятно, ведь первоначальное решение суд принимает в условиях срочности и оперативности, при рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения впервые он не всегда имеет всю полноту информации (так как и следователь, по сути, собирает многие обосновывающие материалы за 48 часов). Однако основная ответственность за законность принятого решения лежит на судье. В таких условиях два месяца — неоправданно долгий срок для ареста, сопоставимый со сроком предварительного следствия. Вместе с тем этот вопрос связан не с раскрытием преступления (хотя степень обоснованности обвинения имеет значение), ведь и за один месяц некоторые обстоятельства вполне могут измениться (в том числе позиция следователя может укрепиться), могут появиться новые данные, которые позволят по-другому взглянуть на дело. Это не исключает возможно-

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

2 Изучались материалы районных судов г. Красноярска методом сплошной выборки: 100 постановлений суда об избрании меры пресечения за 2015-2016 гг.

сти для адвоката или обвиняемого обратиться с ходатайством об изменении меры пресечения еще раньше, но в то же время стимулирует и следователя (дознавателя), и сторону защиты к сбору дополнительных данных и дополнительному обоснованию своей позиции. Соответственно, этот вопрос будет реально находиться на судебном контроле, и степень обоснованности решения должна только возрастать с течением времени. Об этом требовании к повышению уровня обоснованности говорит и ЕСПЧ: «Существование обоснованного подозрения о том, что задержанное лицо совершило преступление, является условием для признания законности продления срока содержания под стражей, но по прошествии времени этого становится недостаточно, и Суд должен в этом случае установить, существовали ли иные основания для лишения свободы, указанные судебными органами. Когда такие основания являются «обоснованными» и «достаточными», Суд также должен убедиться в том, что национальные органы проявили «особую тщательность» при проведении разбирательств» (п. 90 Постановления от 13 ноября 2012 г. по делу Королева против Российской Федерации)3.

когда происходила передача полномочий по избранию мер пресечения от прокурора суду, то одним из важнейших аргументов была его объективность и непредвзятость. «Задумывалось, что по нормам УПК РФ именно независимый и беспристрастный суд возьмет на себя обязанность объективной проверки и оценки действительного наличия юридических и фактических оснований для (возможного) ограничения прав и свобод личности по внесенному в суд требованию следственных органов. Декларировалось, что, являясь органом судебной власти, будучи априори исключенным из общей системы государственных органов, ориентированных на борьбу с преступностью, именно суд сможет стать надежным барьером на пути ведомственных интересов правоохранительных органов, будет в состоянии исключить массовое применение мер процессуального принуждения при отсутствии к тому оснований» . Однако с той колоссальной нагрузкой на судей, которую мы имеем на данный момент, вряд ли можно говорить о качественном рассмотрении этих вопросов. В связи с этим вполне обоснованной представляется позиция И. Ф. Демидова, давно настаивающего на создании института специализированных органов судебной власти — федеральных следственных судей, осуществляющих исключительную функцию судебного контроля и свободных от полномочий по отправлению правосудия не только по делу, по которому принимали решения на этапе досудебного производства, но и по любому другому делу . Т. В. Трубникова и А. Тришева также считают наиболее оптимальным вариантом сосредоточение соответствующих полномочий в руках специализированных судей . В. М. Лебедев отмечал, что судебный контроль за расследованием может быть обеспечен и путем поручения этой функции следственному судье . А. В. Смирнов, обосновывая необходимость введения штата следственных судей, приводит следующие доводы: «Судьи, чьей основной задачей является рассмотрение дел по существу, большую часть рабочего времени вынуждены посвящать рассмотрению жалоб участников процесса, даче разрешений на заключение под стражу, проведение органами расследования следствен-

ных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Например, в 2013 г. материалы, рассмотренные районными судами в порядке судебного контроля, составили 59,3 % от общего числа всех рассмотренных этими судами дел и материалов в порядке уголовного судопроизводства. В результате судьи просто не успевают подробно вникать в эти вопросы и относятся к принятию решений формально. Загруженность «непрофильными» вопросами неизбежно снижает качество рассмотрения основных уголовных дел» . По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, количество рассмотренных ходатайств о применении меры пресечения в виде заключения под стражу районными судами в 2016 г. составляет 136 244, из них удовлетворено 123 032 (90,3 %); рассмотрено районными судами ходатайств о продлении срока содержания под стражей 221 945, из них удовлетворено 217 232 (97,9 %)4. Исключение ситуаций, когда один и тот же судья осуществляет и судебный контроль, и правосудие по одному и тому же делу, позволило бы лишь повысить объективность и беспристрастность судьи при вынесении приговора. Кроме того, поскольку существует достаточно широкий круг вопросов, которые укладываются в функцию судебного контроля, то, на наш взгляд, эта функция должна быть институциализирована. Превентивный судебный контроль является правовой преградой для следователя или дознавателя не случайно. Для гражданина, в отношении которого планируется совершить некоторые действия, существенно влияющие на его права, превентивный судебный контроль — дополнительная гарантия его прав и свобод.

Последний аспект, на который мы хотим обратить внимание, касается вопроса о месте и роли прокурора при решении рассматриваемых проблем. В связи с многочисленными изменениями законодательства с 2007 г. прокурор фактически утратил функцию процессуального руководства за следствием, большая часть полномочий прокурора была передана руководителю следственного органа. Прокуратура сейчас является прежде всего надзорным органом, и одной из приоритетных линий надзора уже в течение многих лет называется надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина. Прокуратура — единственный сегодня орган, осуществляющий надзор за законностью действий, принимаемых решений и издаваемых актов всеми органами власти и управления, в том числе силовыми. Несмотря на то что сейчас прокурор фактически лишен возможности осуществлять уголовное преследование, он, надзирая за законностью действий следователя в меру имеющихся полномочий, решает свою главную задачу — осуществляет надзор за соблюдением прав и свобод человека, как подвергшегося уголовному преследованию, так и потерпевшего от преступления.

Формулировку УПК РФ, в которой указано, что главная функция прокурора в уголовном судопроизводстве — осуществлять от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, следовало бы изменить на «осуществлять от имени государства надзор за соблюдением законодательства в ходе уголовного судопроизводства, в том числе в форме поддержания государственно-

4 Обзор судебной статистики о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2013 году / Судебный департамент при Верховном Суде РФ. М., 2014. С. 6, 11; Сводные статические сведения о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2016 году // Судебный департамент при Верховном Суде РФ. URL: http://www.cdep.ru/index. php?id=79 (дата обращения: 05.01.2017).

го обвинения в суде». При этом следует иметь в виду, что в буквальном смысле функцию уголовного преследования (возбуждение уголовного дела, привлечение в качестве обвиняемого и принятие иных обвинительных решений) осуществляет не прокурор, а органы расследования. Прокурор же, осуществляя функцию надзора, имеет особые (в силу специфики отрасли), закрепленные в УПк РФ надзорные полномочия по отношению к органам следствия, используемые для обеспечения законности при проведении расследования, и более широкие полномочия по отношению к дознанию (часто о них говорят как о процессуальном руководстве дознанием). Применительно к рассматриваемому нами вопросу сказанное означает, что прокурор дает согласие дознавателям на возбуждение перед судом ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Следователю же такое согласие прокурора не нужно. В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 39 УПК руководитель следственного органа уполномочен давать согласие следователю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, поэтому только в суде прокурор дает заключение по ходатайству следователя, и абсолютно нормально, что может его не поддержать. Приказ Генерального прокурора РФ от 28 декабря 2016 г. № 826 «Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия»5 закрепляет обязанность прокурора участвовать в судебном заседании при рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения и составлять заключение об обоснованности заявленного ходатайства. С. П. Щерба и А. В. Попова совершенно справедливо отмечают: «Прокурор, принимая участие в рассмотрении судом ходатайства следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, как правило, выступает на стороне обвинения, выполняет прежде всего надзорную функцию, направленную на соблюдение требований закона при применении указанной меры пресечения, а также на реализацию дискреционных полномочий при оценке фактических обстоятельств дела и обосновании необходимости применения альтернативных мер пресечения. Следовательно, позиция прокурора в процессе может выражать как интересы следствия при поддержании соответствующего ходатайства, так и интересы стороны защиты, в том случае, когда прокурор дает заключение об отсутствии оснований для избрания (продления) меры пресечения в виде заключения под стражу или ходатайствует об избрании иной меры пресечения, например домашнего ареста или залога» .

Таким образом, задача прокурора в данном случае — надзор за соблюдением уголовно-процессуального закона при избрании меры пресечения, вместе с тем позиция прокурора может сформироваться только в ходе судебного заседания, когда будут рассмотрены доводы и аргументы каждой стороны. Прокурор в силу своей особой роли при избрании меры пресечения обязан участвовать в рассмотрении этого вопроса в суде, но не связан мнением следователя и при наличии оснований вправе не поддержать его ходатайство.

Литература

5 СПС «КонсультантПлюс».

2. Ковтун Н. Н., Суслова Е. Н. Эффективность оперативного судебного контроля // Уголовное судопроизводство. 2010. № 3. С. 7-15.

3. Демидов И. Ф. Судебная реформа и новые проблемы науки уголовного процесса // Вопросы укрепления законности в уголовном судопроизводстве в свете правовой реформы: матер. конф. М.; Тюмень, 1995. С. 24-25.

4. Трубникова Т. В. Судебный контроль за законностью и обоснованностью применения заключения под стражу в современном уголовном судопроизводстве // Вестник Томского государственного университета. Серия «Экономика, юридические науки». 2003. № 4. С. 49-51.

5. Тришева А. Институт следственных судей — необходимое условие состязательности судопроизводства // Законность. 2009. № 7. С. 3-9.

6. Лебедев В. М. Судебная власть в современной России. СПб.: Лань, 2001. 133 с.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.